Аластор-2262 - [151]

— Спокойной ночи, — ответил Роланд.

Вэйлок пошел на посадочную площадку, где оставил свой кар.

Он поднялся высоко в небо. Под ним раскинулся Кларжес. Древний город. Богатый город. Современный город. Город, где было место далеко не всем.

Что теперь? Пожалуй, нужно отдохнуть и подумать. Самое подходящее место для этого старый порт. Он рассмеялся. Он, Гэвин Вэйлок. Перед ним распростерлось будущее. Будущее без границ и пределов. Теперь не нужна борьба, напряжение, хитрости, планирование, расчеты, защита… А когда всего этого нет, зачем нужна жизнь?

Вэйлок ощутил разочарование. Он выиграл, приз у него, но какой ценой? Что толку в выигрыше, если человек не может воспользоваться им так, как ему хочется? Амаранты такие же робкие и запуганные, как и гларки.

Вэйлок подумал о Стар Энтерпрайз, которая сейчас заправляется горючим и готовится к полету. Может ему стоит совершить путешествие в порт Зельденбург и нанести визит Рейнгольду Бибурсону?

«ВОЗВРАЩЕНИЕ ЛЮДЕЙ»

Реликт украдкой спустился со скалы, неуклюжее тощее создание с уродливыми голодными глазами. Он двигался быстрыми толчками, используя полосы темного воздуха как укрытие, перебегая от тени к тени, временами припадая на все четыре ноги и пригибая голову к земле.

Приблизившись к последнему выступу скалы, он остановился, всматриваясь в равнину.

Вдали возвышались низкие холмы, сливавшиеся с небом, испещренным и бледным, словно матовое стекло.

Открывавшаяся внизу равнина простиралась ветхим бархатом, темно-зеленым и морщинистым, тронутым проплешинами и тлением. Фонтаны жидкого камня били в воздух и разветвлялись черным кораллом.

Где-то посредине развернулось семейство серых субъектов, изменившихся с целенаправленной стремительностью: сферы переходили в пирамиды, превращались в купола, распускались пучками громадных белых игл, вонзались в небо огромными мачтами и, наконец, в кульминации становились кубиками разноцветной мозаики.

Реликту было на это наплевать, он хотел есть и только, а на равнине виднелись какие-то растения, и на лье вокруг не было ничего лучшего.

Они росли на земле, иногда на плавающих островках воды или в сердцевине черного тяжелого газа. Там были серые черные лохмотья листьев, глыбы чахлой колючки, бледно-зеленые луковицы, стебли с листьями и изнеможденными цветами.

Там не было знакомых видов, да и Реликт не имел понятия, что листья и побеги, съедобные вчера, не будут ядовитыми сегодня.

Он попробовал поверхность равнины ногой.

Стекловидная поверхность, которая тоже на вид была создана красными и серо-зелеными пирамидами, напружинилась, приняла его вес и затем внезапно поглотила ногу.

В ярости он выдернул ногу назад, отпрыгнул и приземлился на корточки на зыбкую твердую поверхность.

В его желудке скрежетал голод, ему необходимо было наесться.

Он окинул взглядом равнину. Не так далеко отсюда играла парочка организмов— катались, разбегались, танцевали, вставали в пылкие позы. Если бы они приблизились, он убил бы одного из них.

Они напоминали людей и поэтому наверняка послужили бы хорошей пищей.

Он ждал.

Долго ли, коротко ли— не имело значения: оценивать было невозможно ни качественно, ни количественно. Солнце исчезло, а с ним и естественный цикл смены дня и ночи. Понятие времени перестало существовать.

Больше ждать было невозможно, так дальше продолжаться не могло. У Реликта сохранилось несколько отрывочных воспоминаний о далеком прошлом, когда логика и система еще не безнадежно устарели.

Человек утвердился на земле только благодаря единственной возможности: следствию всегда предшествовала причина, а причине— следствие.

Умелое обращение с этим основным законом дало богатые всходы, остальные способы и возможности казались совершенно ненужными.

Человек сделал себя центром всей структуры.

Он мог жить в пустыне, в степи, на льду, в лесу, или городах, он перестал зависеть от окружающей среды.

И он не подозревал о своей уязвимости. Логика оказалась чересчур узким полем деятельности, а разум— узко-специализированным инструментом.

А потом грянул урочный час, когда Земля свалилась в мешок беспричинности и лопнули все прежние причинно-следственные связи. Стали неприменимы узко-специализированные инструменты, которые не потянули на новую реальность.

Из двух миллиардов людей выжило только несколько сумасшедших.

Они называли себя Организмами, хозяевами новой эры.

Их несоответствие настолько хорошо вписывалось в причуды мира, что вплеталось в общую дикую мудрость, или возможно, дезорганизовывало материю вселенной, возникшей из старой структуры, менее чувствительной к психокинезу.

Осталась существовать и кучка других— Реликтов, но только благодаря счастливым обстоятельствам, они сами очень сильно изменились, судя по старым причинно-следственным связям.

Правда, те тоже частично сохранились, хотя бы для управления метаболизмом тел, но не более.

Они очень быстро вымирали, психика не предусматривала заслона против такого окружения. Иногда мозг Реликтов нагревался, и они, бессвязно бормоча, выпрыгивали на равнину.

Организмы же смотрели вокруг без тени любопытства, да и чему тут было удивляться?

Любой Организм мог запросто задержать обезумевших Реликтов, которые попытались бы продлить свое существование.