Алакет из рода Быка - [4]

В поводу вели неоседланного коня. Розовые блики скользили по лебедино-белой шерсти его и гриве.

Всадники миновали березовую рощу и выехали к небольшому овражку. Женщина, скакавшая впереди остальных, остановила коня и повернулась. Из-под седых бровей холодно поблескивали зеленовато-водянистые маленькие глазки. Нос с горбиной почти пересекал тонкую линию впалого рта. На ней остроконечная зеленая шапка, отороченная лисьим мехом. Три бронзовых диска сверкали на груди, причудливой формы бубенцы позванивали на спине. В руке — цветущая ветвь.

— Родившийся мужчиной не ступит дальше! — визгливо прокричала она.

Белокурый юноша, с едва пробивающимся над верхней губой пушком, передал повод неоседланного коня девушке, закутанной в красное покрывало, и вместе с двумя пожилыми мужчинами отъехал в сторону.

Дальше всадницы двинулись одни. Они переехали овражек и приблизились к подножию горы, зеленый склон которой пересекал ряды красно-бурых камней.

За поворотом показался холм. На нем — серый каменный столб, издали похожий на большую саблю, поднятую к небу острием.

Не доезжая двухсот шагов, всадницы спешились и, взяв коней за поводья, направились к столбу, который вблизи оказался фигурой в остроконечной шапке. Грубо высеченное лицо равнодушно смотрело поверх голов приближавшихся женщин. На животе изваяния выбита огромная бычья морда с расходящимися рогами.

Женщины опустились перед изваянием на колени.

Старуха с дисками на груди приняла из рук девушки повод белого коня, встав на полпути между изваянием и женщинами. Схватив левой рукой коня за недоуздок, она резким движением заставила его опустить голову, а правой выхватила из-за пояса длинное бронзовое шило и вонзила его в шею животного.

Пораженный ударом, конь рванулся в сторону, но, сдерживаемый твердой рукой, повалился на колени. В мгновение ока все было кончено. Старуха подняла окровавленные руки к небу и, позванивая украшениями, пошла вокруг изваяния, убыстряя шаг, приплясывая.

Над холмом и долиной в такт звону полились звуки ее пения:

— Грива белого коня стала лебедиными крыльями! С вершин гор я ступаю на облака! Я лечу в жилище великой матери! Большой дракон стоит на страже у ее ворот! Он не хочет меня впустить! Впусти меня, великий дракон! Вот маленькое солнце на моей груди! Ты не можешь ему противиться!

Она, будто прорываясь через упругую невидимую завесу, шла вперед, изгибаясь всем телом. Вдруг она стремглав бросилась к столбу, внезапно остановилась и упала на колени.

— О, великая мать! Почтительнейшая из дочерей твоих, покорнейшая из служанок твоих решается тревожить тебя. Душа девушки обращается к твоему покровительству. Она шлет тебе в подарок белого коня. Дозволь ей говорить с тобой!

Старуха, повелительно взглянув на девушку в красном покрывале, сделала знак приблизиться. Та, испуганно вглядываясь, робко подошла, стала рядом с ней на колени и начала повторять слова:

— О, великая белая каменная мать! Все животные имеют детей. У всех птиц есть дети, у всех рыб есть дети! А я не хуже ни зверя, ни птицы, ни рыбы! Дай мне детей! Если ты дашь мне детей, я и мое потомство всегда будем чтить тебя. Всегда будем благодарить тебя! Всегда будем благословлять тебя!

Затем заговорила одна старуха:

— Крылья орла помогут мне спуститься из чертогов великой матери! С облаков я ступила на вершины гор! Я спускаюсь все ниже! Вот я у своих дочерей!

Бессильно опустившись на траву, она закрыла глаза. Женщины обложили сухим кустарником труп коня. Удар камня о камень — и пучок травы начал дымиться. Когда пламя, подхваченное ветром, высоко взметнулось, женщины одна за другой стали бросать в костер кто связку бус, кто бронзовую бляшку, кто маленькое металлическое изображение бегущего оленя, коня или козла.

Старая шаманка открыла глаза и поднялась с земли. Луч солнца упал на бронзовый диск, и золотой отблеск-зайчик скользнул по лицу девушки.

— Добрый знак, — сказала шаманка, — белая каменная мать услышала твою просьбу.

Так на третий день после свадьбы юной Фаран шаманка Байгет из рода Быка посвятила ее в доступное лишь женщинам «таинство каменной матери»!

Глава II Дед Хориан и внук Алакет

Дом старого Хориана, как и все дома селения, был наполовину врытым в землю срубом из лиственничных бревен. Сверху его словно придавило двумя слоями наката, и все сооружение покрывало огромное полотнище из сшитых кусков вываренной бересты. Дым из каменного очага в центре дома уходил прямо в дверь.

Когда маленький Алакет не спал, он часто видел деда Хориана восседающим на груде шкур, погруженным в раздумье. В течение дня несколько раз отец и дядя приносили убитых козлов или оленей, из мяса которых мать Алакета Фаран и тетки варили еду.

Утром дед, теребя бороду, говорил властным голосом:

— Гелон и Хангэй погонят на дальние пастбища коней и овец, Асмар и Паан поедут на охоту, а Дунгу — на рыбную ловлю. Женщины пойдут в поле все, кроме Тынгет и Фаран, которые будут готовить пищу.

Так начинался день. Иногда в поле шла Фаран. Она привязывала маленького Алакета платком у себя за спиной и шагала с мотыгой к подножию холма вместе с толпой других женщин.