Аль-Амин и аль-Мамун - [82]

— Нет власти без халифа. И нет иного халифа, чем халиф из рода Хашимидов. А наиболее благоволят к нам из этого рода Алиды, и наша опора сегодня — это Али Ибн Муса ар-Рида[61], потомок аль-Хусейна Ибн Али Ибн Абу Талиба. Он человек умный и рассудительный. Аль-Мамун отличает его среди других и благоволит к нему. Я сейчас же поставлю аль-Мамуну условие, чтобы он назначил своим престолонаследником Али Ибн Мусу ар-Риду. Тогда после смерти аль-Мамуна халифат перейдет от Аббасидов к Алидам. И это будет нашей окончательной победой!

Когда он кончил говорить, лицо его сияло восторгом.

— Господин, это самое благоразумное решение, — подтвердил Бехзад и поднялся, чтобы уйти.

— Если ты получишь еще какое-нибудь известие от Сельмана, сообщи мне об этом, — сказал визирь.

Бехзад возвратился в дом своей матери. Долгая разлука с Маймуной тревожила его. С нетерпением стал он поджидать прибытия в Мерв двора аль-Мамуна, чтобы удостовериться, что с Маймуной ничего не случилось.

Глава 58. Аль-Амин посылает войско в Хорасан

Наступил 195 год хиджры. Аль-Амин теперь открыто заявил о низложении своего брата и упразднил монету, которую чеканил аль-Мамун в Хорасане и на которой не значилось имени халифа. Аль-Амин повелел поминать с кафедр мечетей имя своего сына Мусы и величать его «устами истины». Он запретил упоминать имя аль-Мамуна и назначил вторым престолонаследником другого своего сына — Абдаллаха — и нарек его «блюстителем истины».

В это время аль-Мамун держал совет со своим визирем относительно того, как снарядить войско, и тот, воспользовавшись удобным случаем, выставил условие, согласно которому аль-Мамун обязывался назначить своим наследником Али ар-Риду, предводителя хорасанских шиитов. Аль-Мамуну тяжко было решиться на этот шаг, но он не нашел иного выхода и подчинился. Он обещал, в случае успешного исхода войны, то есть если он одержит верх над своим братом и станет халифом, сделать Али ар-Риду престолонаследником. «Мастер обоих искусств» — аль-Фадль Ибн Сахль с большим усердием занялся снаряжением войска и приготовлениями к военным действиям. Во главе войска был назначен Тахир Ибн аль-Хусейн, прозванный «обладателем двух десниц». Аль-Фадль послал его к городу Рею, навстречу войску аль-Амина, если оно двинется в сторону Хорасана. Тахир являлся весьма опытным полководцем, хотя был гораздо моложе Ибн Махана.

Бехзад все это время поджидал приезда двора аль-Мамуна и каких-либо новостей от Сельмана. Наконец долгожданное письмо пришло. В нем говорилось:

«Мои предположения оправдались, а старания увенчались успехом. Ибн Махан назначен главнокомандующим халифского войска, которое направляется в Хорасан с войною. Как раз в то время, как я пишу тебе это письмо, войско под предводительством Ибн Махана оставляет стены Багдада и сам халиф провожает его. Старик убежден, что жители Хорасана питают к нему любовь. Хорасанцы уже прислали ему несколько писем, в которых заверяют его в своей покорности и послушании. Когда Ибн Махан узнал, что Тахир Ибн аль-Хусейн стоит во главе войска аль-Мамуна, то пренебрежительно бросил в его адрес: „Тахир не годится мне даже в ученики! Где такому юнцу командовать целым войском!“ И еще он говорил своим сподвижникам: „Не успеет разнестись весть о том, что мы перешли Хамаданское ущелье, как войско Тахира надломится, подобно дереву после сильной бури. Не осилить безрогому ягненку бодливого барана и не вынести взгляда льва жалкому мулу. Если же он рискнет выступить, то наткнется на острия наших пик и клинки наших мечей. А когда мы приблизимся к ним у Рея, то их руки отсохнут от страха!“ Аль-Амин поверил хвастливым словам Ибн Махана. Он передал ему командование войском, а также пожаловал все области аль-Джибаля[62]. Поручил ему ведение военных действий и взимание поземельного налога. Дал денег и предоставил неограниченное право распоряжаться казной. Снарядил для него пятьдесят тысяч всадников, а также написал Абу Дулефу аль-Иджли и Хилялю аль-Хадрами, чтобы те присоединились к Ибн Махану. А затем неоднократно снабжал его войско деньгами и людьми, Ибн Махан еще не успел выступить в поход, а все полагают, что победа ему уже обеспечена. Когда он ездил к Зубейде, матери аль-Амина, чтобы, как это принято, попрощаться перед дальним походом, она взяла с него слово отнестись к аль-Мамуну с милосердием, если тот будет взят в плен. Она увещевала Ибн Махана такими словами: „Хотя эмир верующих — мой сын и к нему лежит мое сердце, но жалко будет мне и Абдаллаха аль-Мамуна, если ему придется терпеть лишения или, хуже того, муки. А мой сын аль-Амин, хоть он и вынужден идти войной на своего брата, не желает, однако, его погибели. Ведь он признает Абдаллаха своим родным братом, и потому тебе не следует оскорблять эмира бранными словами, он же тебе не ровня. Не принуждай его выполнять тяжелую работу. Не заковывай в кандалы и не надевай на него цепей. Не лишай его ни невольниц, ни слуг. В пути не обращайся с ним грубо, не опережай его и не скачи рядом, а только держись его стремени. Если он будет бранить тебя, стерпи“. Затем она протянула ему серебряные кандалы со словами: „Если что случится, то надень на него эти оковы“. Ибн Махан ответил: „Все будет исполнено в точности, госпожа!“»