Аль-Амин и аль-Мамун - [3]

Одновременно продолжается и разнообразная научная деятельность Зейдана, преимущественно в области истории и филологии. Наибольший интерес среди его многочисленных научных трудов представляют «История мусульманской цивилизации» (1902–1905) и «История арабской литературы» (1911–1914), в работе над которыми автор впервые применил методы европейской науки и в то же время обогатил историю новыми материалами, почерпнутыми из арабских рукописных источников, часто недоступных европейским ученым.

Прогрессивная критика высоко ценила сочинения Зейдана, отмечая, впрочем, отдельные его ошибки в использовании источников. В то же время мусульманские ученые-консерваторы встретили его новаторские труды в штыки, возмущаясь тем, что он, христианин, посмел касаться в своих сочинениях сугубо мусульманских тем и открыто высказывать по их поводу собственное мнение. Под нажимом консерваторов руководство Каирского университета, пригласившее Зейдана прочесть курс лекций по истории ислама, вынуждено было взять свое приглашение назад во избежание скандала.

Нет нужды говорить о том, что яркая разносторонняя личность Зейдана сыграла большую роль в арабском просветительском движении на рубеже XIX–XX веков. «Он был учителем всего народа», — так оценивает его деятельность современный иракский ученый Хамди аль-Хайат. Говоря это, он имеет в виду, что научные труды Зейдана получили признание арабской интеллигенции, а романы его были популярны среди самой широкой публики.

Зейдан соединяет в романах реальные исторические факты, почерпнутые из достоверных источников, с художественным вымыслом. Это пытались сделать еще его предшественники, правда в достаточно наивной форме: переписывая дословно, согласно арабской историографической традиции, целые части из средневековых хроник, они разворачивали на фоне исторических событий нехитрый любовный сюжет, стремясь привлечь этим малоискушенного читателя. Зейдан также вводит в сюжет вымышленных героев, но, наподобие Вальтера Скотта или Александра Дюма, так тесно сплетает их судьбы с историческими событиями, что обе сюжетные линии становятся неотделимы друг от друга. И если можно говорить о влиянии европейского исторического романа на творчество Зейдана, то это касается в первую очередь именно структуры сюжета. Задачи же арабский автор ставит перед собой иные: его интересует не «верное изображение развития человеческого духа в той или другой эпохе», как определял В. Г. Белинский содержание романов В. Скотта, и не романтическая экзотика прошлого — Зейдан прежде всего стремится ознакомить читателя с конкретными историческими фактами, обогатить своих соотечественников знаниями о прошлом. Отсюда его исключительно бережное отношение к истории, к источникам, которыми он пользуется, частые ссылки на них; отсюда и очень точные, суховатые исторические или историко-географические справки в начале почти каждого романа или отдельных глав, и почерпнутые из источников подробнейшие описания городов, обстановки, костюмов, обычаев, нередко замедляющие развитие действия даже в самые напряженные его моменты.

Но «полезность» произведений Зейдана не сводится только к насыщению ума читателей научными сведениями; автор преследует также цели нравственного их воспитания. Это связано с той высокой ролью, которую Зейдан отводил вообще нравственным вопросам: он считал, в духе идеалистических воззрений арабского просветительства, что прогресс нации, любые социальные и политические реформы истоком своим имеют повышение уровня общественной нравственности.

Поэтому в основе сюжетов всех романов Зейдана лежит конфликт между добром и злом — так осмысляет автор исторические коллизии, так он строит и личные судьбы вымышленных героев. Однако если в мире нравственном добро и зло, добродетель и порок разграничиваются всегда очень четко, то в истории все оказывается сложнее. Зейдан, по его собственным словам, всегда стремился объективно оценивать историю. Если мы обычно и можем понять, какой из двух столкнувшихся в конфликте сил он сочувствует больше, мы видим, что он тем не менее не рисует противоположный лагерь исключительно черной краской, старается понять истинные мотивы действий исторических персонажей, уловить их какие-то сильные качества, даже сочувствует их горю.

Разумеется, тенденциозность здесь неизбежна, ибо в романах Зейдана добро и зло всегда спроецированы в современность под углом воззрений арабского буржуазного просветительства. Как правило, силы добра в историческом плане воплощают у Зейдана нравственность, гуманизм, высокие общественные идеалы, разум и просвещенность; силы же зла — безнравственность, деспотизм, корыстолюбие, узость духовных интересов, суеверие.

Для усиления воспитательного эффекта автор постоянно вводит в текст нравоучительные сентенции и не считает лишним открыто высказать свое отношение к тому или иному событию, персонажу. Нравственная задача для него ничуть не менее важна, чем историческая.

В дальнейшем, на примере романа «Аль-Амин и аль-Мамун» читатель увидит, как эта нравственная задача накладывает свой отпечаток на принципы художественного изображения действительности.