Актуальные проблемы философии науки. Учебное пособие - [16]
В науке каждому понятию должно соответствовать одно имя. Если же одно и то же имя будет определяться несколькими способами, возникнет соответствующая неоднозначность. В этом факте мы видим проявление влияния семантики языка на синтаксис: операцию определения, выполняющую синтаксическую роль отождествления двух выражений, нельзя проводить без учета смысла и значения отождествления выражений.
Необходимо подчеркнуть, что дескрипции и имена различаются по своей логической роли в языке. Каким образом можно адекватно представить данное различие? Для выяснения поставленного вопроса обратимся к теории английского логика и философа Б. Рассела. Построение своей семиотической концепции Рассел начинает с разработки понятия «денотирующее выражение». В работе «Об обозначении» [23] проводится мысль, что в естественном языке функционируют выражения, обозначающие уже в силу своей формы. Таковы выражения «человек», «какой-то человек», «каждый человек», «настоящий король Франции» и т. д. Среди обозначающих выражений можно выделить различные их типы, а именно определенные и неопределенные денотирующие выражения.
Что служит основанием для выделения неопределенных денотирующих выражений? Рассмотрим несколько примеров:
(1) К. Браун вышла замуж за англичанина.
(2) К. Браун хочет выйти замуж за англичанина.
(3) Джон ищет карандаш.
Денотирующие выражения «англичанин», «карандаш» могут истолковываться референциально и нереференциально. Например, в высказывании (3) может идти речь об определенном карандаше, а может и о карандаше вообще (представителе класса). Истолкование зависит от контекста употребления данного высказывания. В силу этого «карандаш» рассматривается как неопределенное денотирующее выражение.
Что же касается определенных денотирующих выражений, то они, как кажется, нацелены на обозначение определенных предметов.
Выделение Расселом денотирующих выражений типа «центр массы солнечной системы» и другие имеет, на наш взгляд, важный гносеологический аспект. Мы не всегда располагаем эмпирическим опытом относительно тех предметов, имена которых фигурируют в процессе общения и научной деятельности. Объект может быть дан через описание в языке. «Значение в качестве сущности нельзя помещать ни в каком месте процесса семиозиса, но его следует определять в категориях этого процесса как целого. “Значение” является семиотическим термином предметного языка; сказать, что в природе существуют значения, не равнозначно утверждению, что существует класс “существований” наравне с деревьями, скалами, организмами красками; такое утверждение означает, что эти предметы и свойства функционируют в процессе семиозиса» [16, с. 118]. Очевидно, что нельзя говорить ни о значении, ни о смысле знаков вне коммуникации, поскольку структура и интерпретация знаковых систем определяются их ролью в практической деятельности людей. Однако, используя различные абстракции и идеализации, мы можем говорить и о значении знаков, и о смысле. Используя абстракции, мы можем выделять синтаксис, семантику и прагматику. Полный учет семиотических аспектов заключается в выявлении и адекватном анализе различных категорий выражения языка.
Отметим, что в исходной абстракции «знаковая ситуация», введенной для анализа знаков, была намечена возможность разрыва между синтаксисом, семантикой и прагматикой. Все дальнейшее развитие логико-семиотической проблематики демонстрирует стремление преодолеть этот разрыв и подойти к анализу языка как цельного явления и с позиций цельной методологии.
§ 3. Аналитические и синтетические знания
Проблема аналитического и синтетического знания тесно связана с такими центральными вопросами теории познания, как проблема истины и ее типологии, проблема структуры научного знания и познавательной деятельности, а также проблема значения языковых выражений. Различение аналитического и синтетического знания уходит своими корнями в философию Г. Лейбница и Д. Юма.
Но традиционное различение аналитического и синтетического знания опирается на то, что было сделано в этой области И. Кантом. В кантовской классификации суждений есть несколько оснований для их деления. Некоторые исследователи выделяют только гносеологические и логические основания [1, с. 7]. Однако, учитывая, что Кант осуществляет, в сущности, деятельностный подход к познанию, рассматривает его прежде всего со стороны познающего субъекта, необходимо также выделить прагматическое (деятельностное) основание, на котором покоятся основные виды суждений. Не случайно у Канта знанием является суждение, т. е. соединение представлений и понятий в сознании, а основной гносеологической проблемой является проблема возможности синтетических априорных суждений.
Основными видами суждений, по Канту, являются аналитические априорные, синтетические апостериорные и синтетические априорные суждения. Аналитические суждения (а они априорны), не давая нового знания, выражают то, что уже было заключено в понятии логического субъекта. Поэтому они являются также поясняющими («Все тела протяженны»). Синтетические апостериорные суждения добавляют новое знание на основе опыта; установление их истинности требует фактического знания («Все тела имеют тяжесть»). Синтетические априорные суждения сообщают новое знание, но без обращения к опыту; связь составляющих их понятий усматривается посредством интуиции («7+5 = 12»).
Интеллектуальная автобиография одного из крупнейших культурных антропологов XX века, основателя так называемой символической, или «интерпретативной», антропологии. В основу книги лег многолетний опыт жизни и работы автора в двух городах – Паре (Индонезия) и Сефру (Марокко). За годы наблюдений изменились и эти страны, и мир в целом, и сам антрополог, и весь международный интеллектуальный контекст. Можно ли в таком случае найти исходную точку наблюдения, откуда видны эти многоуровневые изменения? Таким наблюдательным центром в книге становится фигура исследователя.
«Метафизика любви» – самое личное и наиболее оригинальное произведение Дитриха фон Гильдебранда (1889-1977). Феноменологическое истолкование philosophiaperennis (вечной философии), сделанное им в трактате «Что такое философия?», применяется здесь для анализа любви, эроса и отношений между полами. Рассматривая различные формы естественной любви (любовь детей к родителям, любовь к друзьям, ближним, детям, супружеская любовь и т.д.), Гильдебранд вслед за Платоном, Августином и Фомой Аквинским выстраивает ordo amoris (иерархию любви) от «агапэ» до «caritas».
В этом сочинении, предназначенном для широкого круга читателей, – просто и доступно, насколько только это возможно, – изложены основополагающие знания и представления, небесполезные тем, кто сохранил интерес к пониманию того, кто мы, откуда и куда идём; по сути, к пониманию того, что происходит вокруг нас. В своей книге автор рассуждает о зарождении и развитии жизни и общества; развитии от материи к духовности. При этом весь процесс изложен как следствие взаимодействий противоборствующих сторон, – начиная с атомов и заканчивая государствами.
Когда сборник «50/50...» планировался, его целью ставилось сопоставить точки зрения на наиболее важные понятия, которые имеют широкое хождение в современной общественно-политической лексике, но неодинаково воспринимаются и интерпретируются в контексте разных культур и историко-политических традиций. Авторами сборника стали ведущие исследователи-гуманитарии как СССР, так и Франции. Его статьи касаются наиболее актуальных для общества тем; многие из них, такие как "маргинальность", "терроризм", "расизм", "права человека" - продолжают оставаться злободневными. Особый интерес представляет материал, имеющий отношение к проблеме бюрократизма, суть которого состоит в том, что государство, лишая объект управления своего голоса, вынуждает его изъясняться на языке бюрократического аппарата, преследующего свои собственные интересы.
Жанр избранных сочинений рискованный. Работы, написанные в разные годы, при разных конкретно-исторических ситуациях, в разных возрастах, как правило, трудно объединить в единую книгу как по многообразию тем, так и из-за эволюции взглядов самого автора. Но, как увидит читатель, эти работы объединены в одну книгу не просто именем автора, а общим тоном всех работ, как ранее опубликованных, так и публикуемых впервые. Искать скрытую логику в порядке изложения не следует. Статьи, независимо от того, философские ли, педагогические ли, литературные ли и т. д., об одном и том же: о бытии человека и о его душе — о тревогах и проблемах жизни и познания, а также о неумирающих надеждах на лучшее будущее.
Учебное пособие представляет всемирный литературный процесс нашего времени в многообразии авторских идейно-художественных миров. Основное внимание уделено становлению современного романа в литературе Англии (Дж. Барнс, И. Макьюэн, М. Эмис), США (Дж. Барт, П. Остер, М. Каннингем), Франции (П. Киньяр, М. Уэльбек, Ф. Бегбедер), Германии и Австрии (П. Зюскинд, К. Рансмайр, Э. Елинек), Италии и Испании (У. Эко, А. Барикко, А. П. Реверто), Латинской Америки (Г. Маркес, В. Льоса) и других стран (Ж. Сарамаго, О. Памук, Х. Мураками).
Стратегия личной безопасности представляет собой цель и общее направление действий человека по обеспечению собственной безопасности от преступных посягательств. Только формирование стратегии личной безопасности, согласно индивидуальным особенностям человека, может обеспечить безопасность и выживание в любой опасной ситуации.Штурмовой бой ГРОМ – эффективное оружие самообороны, где нет секретных приемов и боевой магии, а есть только ЗНАНИЯ, ПРАКТИКА, ОПЫТ. Штурмовой бой ГРОМ является наиболее практичной, эффективной и боеспособной системой обеспечения безопасности человека при любом агрессивном нападении.Предназначено для преподавателей и студентов вузов всех специальностей, руководителей и менеджеров компаний, специалистов по безопасности, а также для широкого круга лиц, заинтересованных в формировании стратегии личной безопасности.