Актуальные проблемы философии науки. Учебное пособие - [11]
В отечественной философии имеется также немало работ, в которых глубоко анализируются проблемы семиотики и значения (Л. А. Абрамян, Б. В. Бирюков, А. А. Ветров, И. С. Нарский, В. В. Петров, Л. О. Резников, В. А. Штофф и др.); существует оригинальная отечественная традиция лингвистической (Н. Д. Арутюнова, В. Г. Гак, Б. А. Серебренников, Ю. С. Степанов, В. З. Панфлов), психологической и психолингвистической семиотики (А. А. Леонтьев, И. Ф. Неволин, Н. Г. Салмина и др.).
Одной из центральных проблем философии языка, которая занимает исследователей, является проблема соотношения языка и мышления.
Данная проблема решается различными науками: психологией, лингвистикой, семиотикой, кибернетикой и др. В связи с этим проблема языка и мышления подразделяется на ряд специфических аспектов, которые часто трудно отделимы друг от друга. Особенно это относится к философии и общему языкознанию.
Частные науки тяготеют к конкретному и специфическому анализу данной проблемы и в этом смысле являются ограниченными. Осмысление же языка и мышления на самом высоком, абстрактном уровне составляет специфику философского подхода к данной проблеме и относится к области философии сознания. Конечно, прогресс знания о языке и мышлении связан с соответствующим успехами во всей совокупности гуманитарных наук. Но именно перед философией языка, понимаемой как философия о языке и мышлении, стоят задачи по разработке методологии их изучения и синтезу результатов этого изучения.
Термины «язык» и «мышление» употребляются в широком и узком смыслах. Мы придерживаемся определений В. Ф. Самсонова. Мышлением в широком смысле называют отражение действительности в обобщенных образах и процесс оперирования ими. Мышлением в узком смысле называют способность человеческого сознания отражать действительность в абстрактно-логических образах и понятиях, выраженных в языковой форме, и процесс оперирования ими [27, с. 4].
Объективирование содержания мыслительных актов невозможно без внешнего проявления мышления в материальном языковом оформлении. Языком в широком смысле называют любые средства коммуникации, любую знаковую систему (национальные языки, азбука Морзе, логико-математические языки, генетический код и т. д.). Следовательно, к языку в широком смысле относятся как естественные (национальные), так и искусственные языки. Языком в узком смысле называют естественный национальный язык. Естественный язык является сложным, многуровневым образованием, включающим фонетический, грамматический и семантический компоненты [27, с. 5].
Естественный язык в отличие от мышления по природе своей материален и объективно реален. Материальность языка есть его существенное свойство, особенно в гносеологическом плане. Именно потому, что язык прежде всего является системой чувственно воспринимаемых материальных объектов, он может выполнять функцию средства коммуникации и функцию обозначения по отношению к объективной реальности. Как материальное образование язык в его отношении к объективной реальности представляет собой знаковую систему особого рода [27, с. 6].
Наличие связи между языком и мышлением признается всеми исследователями. Но проблема состоит в том, каков характер этой связи.
Единство мышления и языка в центре внимания философских дискуссий начиная с учений Платона и Аристотеля. Вопрос касается соотношения общего и единичного. Так, в философии Платона общее рассматривается как предшествующее вещам, а вещи выступают как «тени» понятий [7]. В средневековой западноевропейской философии спор о природе общих понятий (универсалий) разделил схоластов на два лагеря. Реалисты считали, что общие понятия реально существуют в трех видах: в божественном разуме, в мышлении, в самих вещах. Вещи, согласно их точке зрения, обладают общим лишь постольку, поскольку в них воплощено идеальное начало, общее понятие Бог. Номиналисты, наоборот, считали, что реально существуют отдельные вещи, а общие понятия – это только имена, которые мы даем группам близких вещей. Они отрицали связь общего и отдельного, утверждая, что в самих вещах именам (общим понятиям) ничего не соответствует [30].
В концепции представителей аналитической философии соотношение языка и мышления приводит к их тождеству (ранний Л. Витгенштейн, Б. Рассел, Р. Карнап и др.). Мышление в целом, все его формы поглощаются языком. Язык предстает в виде логической конструкции вне связи с носителем языка. Язык лишь выражает содержание сознания.
В бихевиористских концепциях главенствует принцип – описывать только наблюдаемое. Язык – это одна из форм поведения человека. Так, Л. Блумфилд рассматривает «поведение» языка как особую форму поведения человека; сводит коммуникативную функцию языка к цепи стимулов и реакций, а социальную природу речевой деятельности – так как процессам одного порядка с биологическими процессами. Общение для Л. Блумфилда – это такой же «биологической акт», как любые другие формы приспособления человека к среде и его реакции на внешние стимулы [6]. При таком подходе к языку практически снимаются все сложные проблемы, связанные с соотношением языка и мышления, ролью языка в формировании понятийного мышления, рассмотрение языка как системы, возможное только на основе обобщения и интерпретации фактов, полученных в непосредственном наблюдении. Иными словам, Л. Блумфилд стремится не выходить за пределы фактов, данных в опыте и вести лингвистический анализ на уровне наблюдения, исключив все, что соотнесено с уровнем обобщения.
Статья из сборника «На суше и на море» — 1964.
Новая книга политического философа Артемия Магуна, доцента Факультета Свободных Искусств и Наук СПБГУ, доцента Европейского университета в С. — Петербурге, — одновременно учебник по политической философии Нового времени и трактат о сущности политического. В книге рассказывается о наиболее влиятельных системах политической мысли; фактически читатель вводится в богатейшую традицию дискуссий об объединении и разъединении людей, которая до сих пор, в силу понятных причин, остается мало освоенной в российской культуре и политике.
Предлагаемая вниманию читателей книга посвящена одному из влиятельнейших философских течений в XX в. — феноменологии. Автор не стремится изложить историю возникновения феноменологии и проследить ее дальнейшее развитие, но предпринимает попытку раскрыть суть феноменологического мышления. Как приложение впервые на русском языке публикуется лекционный курс основателя феноменологии Э. Гуссерля, читанный им в 1910 г. в Геттингене, а также рукописные материалы, связанные с подготовкой и переработкой данного цикла лекций. Для философов и всех интересующихся современным развитием философской мысли.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Данная работа представляет собой предисловие к курсу Санадиса, новой научной теории, связанной с пророчествами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Учебное пособие представляет всемирный литературный процесс нашего времени в многообразии авторских идейно-художественных миров. Основное внимание уделено становлению современного романа в литературе Англии (Дж. Барнс, И. Макьюэн, М. Эмис), США (Дж. Барт, П. Остер, М. Каннингем), Франции (П. Киньяр, М. Уэльбек, Ф. Бегбедер), Германии и Австрии (П. Зюскинд, К. Рансмайр, Э. Елинек), Италии и Испании (У. Эко, А. Барикко, А. П. Реверто), Латинской Америки (Г. Маркес, В. Льоса) и других стран (Ж. Сарамаго, О. Памук, Х. Мураками).
Стратегия личной безопасности представляет собой цель и общее направление действий человека по обеспечению собственной безопасности от преступных посягательств. Только формирование стратегии личной безопасности, согласно индивидуальным особенностям человека, может обеспечить безопасность и выживание в любой опасной ситуации.Штурмовой бой ГРОМ – эффективное оружие самообороны, где нет секретных приемов и боевой магии, а есть только ЗНАНИЯ, ПРАКТИКА, ОПЫТ. Штурмовой бой ГРОМ является наиболее практичной, эффективной и боеспособной системой обеспечения безопасности человека при любом агрессивном нападении.Предназначено для преподавателей и студентов вузов всех специальностей, руководителей и менеджеров компаний, специалистов по безопасности, а также для широкого круга лиц, заинтересованных в формировании стратегии личной безопасности.