Активная сторона бесконечности - [46]

— Я столько раз говорил тебе, что воины-путешественники — прагматики, — продолжал он. — Они не погружены в сентиментальность, ностальгию или меланхолию. Для воинов-путешественников есть только борьба, и борьба бесконечная. Если ты думаешь, что пришел сюда за покоем или что это затишье в твоей жизни, то ты ошибаешься. Это задание по выплате твоих долгов не вызвано ни одним из чувств, которые тебе известны. Оно вызвано чистейшей сентиментальностью; сентиментальностью воина-путешественника, который собирается нырнуть в бесконечность, и, перед тем как это сделать, он оборачивается, чтобы сказать «спасибо» тем, кто был к нему благосклонен.

— Ты должен отнестись к этому заданию со всей серьезностью, — продолжал он. — Это твоя последняя остановка прежде чем бесконечность поглотит тебя. На самом деле, если воин-путешественник не находится в прекрасном состоянии, бесконечность и близко к нему не подойдет. Поэтому не жалей себя; не жалей никаких усилий. Добивайся этого безжалостно, но мягко, до самого конца.

С теми двумя людьми, которых дон Хуан назвал моими подругами, так много значившими для меня, я познакомился в колледже. Я жил в помещении над гаражом дома, принадлежащего родителям Патриции Тернер. В обмен на проживание и питание я чистил бассейн, сгребал листья, выкидывал мусор и готовил завтрак для Патриции и для себя. К тому же я был домашним мастером на все руки и семейным шофером; я возил миссис Тернер за покупками, и я покупал ликер для мистера Тернера, который мне нужно было тайком проносить в дом, а потом в его кабинет.

Он руководил страховым агентством и был пьяницей-одиночкой. Он пообещал своей семье, что больше никогда не притронется к бутылке, после нескольких серьезных семейных ссор из-за того, что он слишком много пил. Мне он сказал по секрету, что пьет теперь гораздо меньше, но иногда ему нужен глоточек. Его кабинет был, конечно, закрыт для всех, кроме меня. Считалось, что я захожу туда, чтобы сделать уборку, но на самом деле я прятал его бутылки в балку, которая вроде бы поддерживала арку на потолке кабинета, но на самом деле была полая. Мне нужно было тайком проносить туда бутылки, а пустые тайком выносить и по дешевке сбывать на рынке.

Основными предметами Патриции в колледже были драма и музыка, и она была великолепной певицей. Он мечтала петь в бродвейских мюзиклах. Не нужно и говорить, что я по уши влюбился в Патрицию Тернер. Она была очень стройной и спортивной; брюнетка, с угловатыми чертами лица, и на голову выше, чем я, — мое основное условие для того, чтобы сходить с ума по женщине.

По-видимому, я удовлетворял какую-то ее глубокую потребность, потребность кого-то воспитывать, особенно после того, как она поняла, что ее папочка безгранично мне доверяет. Она стала моей маленькой мамочкой. Я и рта не мог раскрыть без ее согласия. Она следила за мной как ястреб. Она даже писала курсовые работы за меня, читала учебники и делала их краткий обзор. И мне нравилось это, не потому, что я хотел, чтобы меня воспитывали; мне кажется, что эта потребность никогда не входила в мое сознание. Я наслаждался тем, что она делала это. Я наслаждался ее обществом.

Она едва ли не каждый день водила меня в кино. У нее были пропуска во все большие кинотеатры Лос-Анджелеса, которые ее отец получил благодаря каким-то киномагнатам. Мистер Тернер никогда не использовал их сам; он считал ниже своего достоинства выставлять напоказ пропуска в кино. Билетеры всегда заставляли владельцев таких пропусков подписывать квитанции. Патриция без малейших колебаний подписывала что угодно, но иногда самые неприятные билетеры хотели, чтобы подписался мистер Тернер, а когда я отправлялся к мистеру Тернеру и делал это, им не хватало одной только подписи мистера Тернера. Они требовали водительские права. Один из них, развязный парень, отпустил шутку, которая рассмешила его, и меня тоже, нo вызвала у Патриции приступ ярости.

— Мне кажется, вы мистер Терднер*, — сказал он, с самой противной улыбкой, которую только можно вообразить, — а не мистер Тернер. В оригинале игра слов: «turner» — «Тернер» и «turd» — «дерьмо». Прим. перев.

Я мог бы пропустить мимо ушей это замечание, но затем он нас глубоко унизил, отказавшись пропустить на фильм «Возвращение Геркулеса» со Стивом Ривзом в главной роли. Обычно мы ходили повсюду с лучшей подругой Патриции, Сандрой Фланеган, которая жила в соседнем доме co своими родителями. Сандра была полной противоположностью Патриции. Она была такой же высокой, но ее лицо было округлым, с розовыми щеками и чувственным ртом; она была здоровее быка. Она ничуть не интересовалась пением. Она интересовалась только чувственными удовольствиями тела. Она могла есть и пить что угодно, и переваривать это, и к тому же — то, из-за чего я окончательно влюбился в нее, — отполировав свою тарелку, она ухитрялась делать то же самое и с моей, чего я никогда не мог сделать за всю свою жизнь как разборчивый едок. Она тоже была очень спортивной, но в грубом, здоровом смысле. Она могла ударить кулаком, как мужчина, и пнуть ногой, как мул.

Из внимания к Патриции я делал такую же работу по дому для родителей Сандры, как и для родителей Патриции: чистил бассейн, сгребал листья с газона, выносил мешки с мусором и сжигал бумаги и горючий мусор. Это было то время в Лос-Анджелесе, когда из-за частных мусоросжигателей увеличилось загрязнение воздуха.