Аксиоматик - [33]

Мы с Паулой месяц не ходили в школу и сидели дома. Я предлагала научить ее программированию, но ей это было не интересно. Ей хотелось поплавать, но все пляжи и бассейны были закрыты. Летом я наконец смогла взломать компьютер Пентагона — всего лишь систему закупки офисных принадлежностей, но Паула была очень впечатлена (никто из нас даже не догадывался, что скрепки настолько дорогие).

Мы не верили, что скоро умрем, по крайней мере, не в течение недели. И мы были правы. Когда стихла истерия, стало известно, что сбежали только вирус и бактерия. Без модифицированных лимфоцитов, улучшающих процесс отбора, в результате мутаций не могли появиться штаммы, вызвавшие первоначальные смерти.

Однако теперь по всему миру распространилась симбиотическая пара, бесконечно создающая новые мутации. Лишь крошечное количество всех произведенных штаммов заразны для людей, и лишь часть этого количество потенциально смертельна.

Всего лишь сто в год или около того.

Когда я ехала в поезде домой, куда бы я ни повернулась, мне в глаза светило солнце — оно отражалось от всех поверхностей в вагоне. Из-за его слепящего света моя головная боль, которая неуклонно усиливалась весь день, стала почти невыносимой, поэтому я прикрыла глаза рукой и наклонила голову вниз. В другой руке я сжимала коричневый бумажный пакет с небольшим стеклянным флаконом, наполненным красно-черными капсулами, которые спасут или не спасут мне жизнь.

Рак. Вирусный лейкоз. Я достала из кармана смятый отчет о биопсии и еще раз пролистала его. На последней странице не возник магическим образом счастливый конец — заключение онковирусологической экспертной системы об обнаружении надежного метода лечения. Там все еще был счет за проведенные анализы. Двадцать семь тысяч долларов.

Придя домой, я села и уткнулась в свой компьютер.

Два месяца назад, когда обычный ежеквартальный осмотр (требование компании медицинского страхования, жаждущей избавиться от невыгодных больных) выявил первые признаки болезни, я поклялась себе, что продолжу работать, продолжу жить так, словно ничего не изменилось. Меня совершенно не привлекала идея загулять на взятые в кредит деньги, отправиться в кругосветное путешествие или начать беспробудно пить. Это было бы то же самое, что признать свое поражение. Я отправлюсь в гребаное кругосветное путешествие, чтобы отпраздновать свое выздоровление, не раньше.

Мне нужно было выполнить целую кучу контрактов, а на счет за анализы уже начали набегать проценты. Не смотря на то, что мне нужно было отвлечься, не смотря на то, что мне нужны были деньги, я целых три часа просто сидела, размышляя о своей судьбе. Не особо утешало даже то, что по миру разбросано еще восемьдесят тысяч незнакомцев, которым так же не повезло.

И тут меня наконец поразила мысль. Паула. Если я подвержена этому заболеванию по генетическим причинам, то и она тоже.

В конце концов, будучи полными близнецами, мы поступили не так уж плохо, решив жить каждый собственной жизнью. Она ушла из дому в шестнадцать лет и путешествовала по Центральной Африке, снимая на кинокамеру дикую природу и, с куда большим риском, браконьеров. Потом поехала в Амазонию и невольно ввязалась там в борьбу за территории. После этого была некоторая неясность; она всегда старалась держать меня в курсе своих подвигов, но перемещалась она слишком быстро, чтобы моё инертное умозрительное видение за ней поспевало.

Я бы ни за что не уехала из страны; даже из дома ни разу за десять лет не переезжала.

Домой она приезжала изредка, по пути с одного континента на другой, но мы поддерживали электронную связь, если обстоятельства позволяли. (В боливийских тюрьмах спутниковые телефоны отбирают).

Все международные телекоммуникационные компании предлагают свои дорогостоящие услуги связи с теми, чьё местонахождение с точностью до страны заранее неизвестно. Из рекламы следует, что это невероятно сложная задача; на самом же деле местонахождение каждого спутникового телефона отражено в центральной базе данных, которая обновляется путём сбора информации со всех региональных спутников. Поскольку мне удалось добыть коды доступа, чтобы сверяться с этой базой, я могла звонить Пауле напрямую, где бы она ни была, без затрат на эти нелепые поборы. Это был вопрос больше ностальгии, нежели скупости; этот жалкий элемент взлома был символическим жестом, подтверждением того, что, несмотря на надвигающийся средний возраст, я ещё не стала неизлечимо законопослушной, консервативной и нудной.

Я давно автоматизировала этот процесс. Из базы данных следовало, что она в Габоне; моя программа подсчитала местное время, я рассудила, что 10:23 вечера — это достаточно тактично, и сделала вызов. Через несколько секунд она появилась на экране.

— Карен! Как дела? Выглядишь дерьмово. Ты же вроде должна была позвонить на прошлой неделе. Что случилось?

Изображение было вполне отчётливым, звук — чистым и неискажённым (волоконно-оптические кабели в Центральной Африке, может, и редкость, но геостационарные спутники там — прямо над головой). Едва разглядев её, я с уверенностью поняла, что вирус её не коснулся. Она была права — я выглядела полумёртвой, а она как всегда была полна жизни. То, что она половину жизни провела на открытом воздухе, означало, что кожа у неё старилась намного быстрее, чем у меня, но она всегда сияла энергией, сознанием цели, и этим всё с лихвой компенсировалось.