Аконит 2020. Цикл 2, Оборот 3-4 - [22]
— Вам нужно срочно приехать во вторую больницу. Ваш брат… скончался сегодня ночью. Асфиксия.
Всё, что происходило потом, Калитин помнил слабо. Поймал «ивана», добрался до больницы, где опознал брата. На каталке тот выглядел почти подростком. Нескладный, высокий, несмотря на болезнь; даже первый пушок начал проклёвываться над губой.
«Почти взрослый ведь. И когда только успел?».
Потом Иван получил заключение о смерти. Тут же подписал договор с суетливым представителем ритуальной конторы и уже через три часа держал в руках небольшую урну с останками собственного брата.
На обратном пути, немного придя в себя, заглянул к завотделения, который, уже отыграв роль скорбящего, держался почти раскованно.
— У меня один вопрос, Владислав Сергеевич. Асфиксия — это ведь удушение?
— Да, вы совершенно правы, Иван, простите, не помню, как по батюшке.
— А вы не думаете, что это могло быть убийство?
Врач поменялся в лице, но голосом не дрогнул.
— И кто же, позвольте вас спросить, мог убить мальчика в лежачем отделении? А главное — зачем?
— У вас тут совсем никакой охраны нет…
Иван замялся, пытаясь подобрать слова; нельзя же было рассказать о костюме, который жёг всё его тело. Калитин не мог понять чувствует он это на самом деле, или всё происходящее — лишь плод его собственной фантазии. На воре и шапка горит? Или оранжевый капюшон?
Владислав Сергеевич, заметив смятение гостя, продолжил.
— Среди наших пациентов подобный диагноз — не редкость. Сами понимаете — отделение тяжёлое, а тут столько лет и без улучшений…
Попытки Калитина вернуться к вопросу лишь выводили врача из себя. Иван собрался было сказать ему напоследок что-нибудь обидное, но понял, что брата больше нет, точнее — он держит всё, что осталось от Васьки, в собственных руках — и никакие разговоры ничего изменить уже не могут. Поздно.
На работу Калитин не пошёл и даже звонить не стал. Маринкин дом обошёл за квартал. Забрал деньги из нычки, взял кое-что из вещей, Пикуля — «теперь-то я его дочитаю» — и пошёл на вокзал. День стоял тёплый, даже, попрятавшиеся перед лицом приближающейся зимы кошки высыпали из подвалов и грелись теперь в солнечных лужицах.
— На любой ближайший до Москвы, — Иван протянул паспорт в окошко.
В ожидании поезда он прогулялся по облупленному зданию вокзала, задержался у невесть как сохранившегося с советских времён огромного зеркала и… не узнал себя. По крайней мере таким, каким видел позавчера, в витрине универмага.
Благородная импозантность затёртой джинсы, плечи под чистой толстовкой расправлены, кожа лица не блестит в тени капюшона, затянутая жирной плёнкой, глаза смотрят прямо и уверенно. Ни следа от обиженного помятого жизнью сморчка.
Поезд крикнул птицей и вытянулся вдоль перрона. Не обращая внимания на суетящихся соседей, Калитин запрыгнул на верхнюю полку плацкарта и пристально смотрел в окно, пока не увидел окраину родной деревни, а чуть позже — пустую посадочную платформу. Когда она скрылась из виду, Иван отвернулся от окна и натянул капюшон на глаза.
Андрей Бородин
Черви извне
Чем дольше длился его спуск по суглинку склона, тем больше Михаил Вачегов сожалел о том, что ввязался в эту авантюру. Ступать приходилось осторожно; склон был крутым и осыпающимся, к тому же, покрытым тонкой корочкой наледи, которая в мертвенном свете увядающей луны начала ноября имела вид струпьев на коже прокажённого мертвеца. Спуск напоминал нисхождение в недра гробницы, не открывавшейся многие сотни лет — и вот, наконец, любезно отворившей двери перед своим новым обитателем, испустив в мир тошнотворные миазмы.
Вскоре его ноги ступили на горизонтальную поверхность, и Михаил позволил себе отдышаться и выкурить сигарету. Впереди лежала изрытая оврагами местность, покрытая смешанным лесом. В течение последних пятнадцати лет он не бывал здесь, и те немногие воспоминания о тропах и полянах, что не истёрлись среди бесконечных тусовок, не были унесены дымом травки и не растворились в морях алкоголя, сейчас отчаянно пытались разорвать сковавшие их оковы. Михаил посмотрел на часы — они показывали без пятнадцати час. Стоило поторопиться, ведь этот придурок сказал, что встретится с ним ровно в два в «месте, где всё началось».
Вячеслав Горькин… За свои без малого тридцать пять лет Михаил встречал различных людей, как одержимых всевозможными идеями, так и начисто лишённых оных. Вячеслав не подходил ни под одну из этих категорий; возможно, поэтому Михаила поначалу и потянуло к нему.
Он был замкнут, раскрываясь лишь в компании немногих товарищей. Он был толст и некрасив, не имея никаких преимуществ в глазах противоположного пола. Когда девушка, по которой он страдал много лет, в итоге вышла замуж за похожего на Ричарда Гира красавца, Михаил, конечно, посочувствовал горю приятеля — но после не раз и не два высмеял страдальца за бутылочкой пива в кругу своих знакомых.
Многим ещё можно было охарактеризовать Вячеслава, но главным было одно. Он был тронутым.
Возможно, он был таким всегда, однако в первое время после их знакомства ни о чём подобном речи не было. Ровно до того дня, когда Вячеслав с торжественным и таинственным видом провозгласил ему, что на протяжении уже нескольких ночей видит один и тот же сон. В нём трое созданий, чьи истинные формы с трудом угадываются под вязкими накидками, делятся с ним откровениями о мирах по ту сторону всех восприятий и о существах, чей облик неописуем и ужасен. Вячеслав был искренне уверен, что эти создания действительно существуют и связываются с ним через сны — хотя Михаил и пытался уверить его в обратном. Позже он зарылся во всевозможные оккультные книги, и постепенно все его диалоги и рассказы начали сводиться к тому, что он извлёк из их чтения, и что сделал сам, следуя найденным там руководствам. Затем он сообщил, что все оккультные книги и всё, что изложено в них — ложь в третьем поколении, и что теперь он — под диктовку тех самых трёх созданий из его снов! — пишет свой собственный труд. Он даже показывал Михаилу некоторые страницы, исписанные корявым почерком — однако мешанина из заунывного пафоса разрозненных кусков текста, перемежающихся странного вида диаграммами и символами, лишь вызвала усмешку и дала лишний повод для того, чтобы посмеяться над тронутым.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Г. Ф. Лавкрафт не опубликовал при жизни ни одной книги, но стал маяком и ориентиром целого жанра, кумиром как широких читательских масс, так и рафинированных интеллектуалов, неиссякаемым источником вдохновения для кинематографистов. Сам Борхес восхищался его рассказами, в которых место человека — на далекой периферии вселенской схемы вещей, а силы надмирные вселяют в души неосторожных священный ужас. Данный сборник включает рассказы и повести, дописанные по оставшимся после Лавкрафта черновикам его другом, учеником и первым издателем Августом Дерлетом.
Г.Ф. Лавкрафт не опубликовал при жизни ни одной книги, но стал маяком и ориентиром целого жанра, кумиром как широких читательских масс, так и рафинированных интеллектуалов, неиссякаемым источником вдохновения для кинематографистов. Сам Борхес восхищался его рассказами, в которых место человека — на далекой периферии вселенской схемы вещей, а силы надмирные вселяют в души неосторожных священный ужас."Мифы Ктулху" — наиболее представительный из "официальных" сборников так называемой постлавкрафтианы; здесь такие мастера, как Стивен Кинг, Генри Каттнер, Роберт Блох, Фриц Лейбер и другие, отдают дань памяти отцу-основателю жанра, пробуют на прочность заявленные им приемы, исследуют, каждый на свой манер, географию его легендарного воображения.
Книга является продолжением первого сборника «Таящийся ужас». В нее вошли произведения известных английских и американских писателей, сочетающие в себе элементы «страшного рассказа», детектива и психологического триллера. Рассказ «Муха» был экранизирован и завоевал популярность у зрителей.Для широкого круга читателей.
Перед вами – сборник рассказов с самых страшных чтений, прошедших в рамках IV Самого страшного фестиваля. 13 авторов, 13 рассказов, 13 самых страшных историй… О том, почему лучше не ночевать в заброшенных общежитиях и не помогать беззащитным старушкам… О том, чем может закончиться знакомство с родственниками мужа или ночная вылазка в бабушкин подвал… О том, что будет, если разрушить песчаный за́мок и по чему смеяться опасно для жизни… О том, как Один Мальчик ослеп, у него отвалились уши, а правая рука сгорела… О том, каково это – видеть чужие сны и почему Темику очень нужны мамины голубые глазки…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аннотация:Произведение расскажет вам историю о Крисе Нортоне, гипнотизере с необычным даром сливаться с подсознанием другого человека. Тем времен в городе орудует маньяк зверски убивающий своих жертв. Полиция бессильна. Преступник неуловим. Но случайно патрульные находят логово, где психопат расчленял людей, а так же единственного живого свидетеля. И Крис становится единственным человеком, способным узнать правду. Но с чем он столкнется в потаенных уголках подсознания жертвы маньяка?
«Танцпол в ночном клубе «Бабочка» был маленький и неудобный. Какой-то сумасшедший архитектор поместил небольшой круглый подиум прямо по центру, так что перемещающиеся по залу новички неизменно об него спотыкались. И хоть разбитых бокалов, пролитых коктейлей уже было достаточно, подиум не переносили. Он словно жил своей отдельной жизнью, после очередного чьего-нибудь падения раз за разом утверждая свое право на определенное место жительства…».
Верите вы или нет, но ни один исследователь, как бы он вас не уверял, не может знать о снах более, чем знаем мы с вами. Особенно интересны сны профессиональные. Человек наблюдательный, будь то рыбак, пастух или извозчик, всегда найдёт смысл в своём сне. И понапрасну не выйдет в море, не погонит овец на пастбище или не остережется отвезти господ неведомо куда...© Kamima, www.fantlab.ru.
Врата между миром людей и миром демонов внезапно распахнулись настежь — и в современные города хлынул поток призраков и привидений, зомби, оборотней и еще десятков порождений Тьмы. Однако жизнь продолжается… только к преступлениям человеческим прибавились преступления паранормальные, а вечных соперников полиции — частных детективов — сменили мастера-экзорцисты.Когда-то лучшим из таких экзорцистов в Англии считался Феликс Кастор, а теперь он вышел в отставку и отказывается даже слышать о прежней работе.Но деньги лишними не бывают… а изгнание слабенького демона, поселившегося в старинном здании церковного архива, — пара пустяков для опытного мастера.Просто? Слишком просто.А бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке.И «слишком легкое» дело оказывается самым сложным и опасным за всю карьеру Кастора…
Журнал Аконит посвящен таким жанрам и направлениям, как вирд (weird fiction), готический роман (gothic fiction), лавкрафтианский хоррор и мифы Ктулху; а также всевозможному визионерству, макабру и мистическому декадансу.Основная идея журнала — странное, страшное и причудливое во всех проявлениях. Это отнюдь не новый Weird Tales, но, впитав в себя опыт и его, и легиона других журналов, увы, канувших в небытие, журнал готов возрождать традицию подобных изданий, уже на совсем иной почве. Мёрзлой и холодной, но, не менее плодородной.Всё для культивирования и популяризации weird fiction и сопредельного в России и СНГ.
Журнал Аконит посвящен таким жанрам и направлениям, как вирд (weird fiction), готический роман (gothic fiction), лавкрафтианский хоррор и мифы Ктулху; а также всевозможному визионерству, макабру и мистическому декадансу.Основная идея журнала — странное, страшное и причудливое во всех проявлениях. Это отнюдь не новый Weird Tales, но, впитав в себя опыт и его, и легиона других журналов, увы, канувших в небытие, журнал готов возрождать традицию подобных изданий, уже на совсем иной почве. Мёрзлой и холодной, но, не менее плодородной.Всё для культивирования и популяризации weird fiction и сопредельного в России и СНГ.
Журнал Аконит посвящен таким жанрам и направлениям, как вирд (weird fiction), готический роман (gothic fiction), лавкрафтианский хоррор и мифы Ктулху; а также всевозможному визионерству, макабру и мистическому декадансу.Основная идея журнала — странное, страшное и причудливое во всех проявлениях. Это отнюдь не новый Weird Tales, но, впитав в себя опыт и его, и легиона других журналов, увы, канувших в небытие, журнал готов возрождать традицию подобных изданий, уже на совсем иной почве. Мёрзлой и холодной, но, не менее плодородной.Всё для культивирования и популяризации weird fiction и сопредельного в России и СНГ.
Журнал Аконит посвящен таким жанрам и направлениям, как вирд (weird fiction), готический роман (gothic fiction), лавкрафтианский хоррор и мифы Ктулху; а также всевозможному визионерству, макабру и мистическому декадансу.Основная идея журнала — странное, страшное и причудливое во всех проявлениях. Это отнюдь не новый Weird Tales, но, впитав в себя опыт и его, и легиона других журналов, увы, канувших в небытие, журнал готов возрождать традицию подобных изданий, уже на совсем иной почве. Мёрзлой и холодной, но, не менее плодородной.Всё для культивирования и популяризации weird fiction и сопредельного в России и СНГ.