Акция - [8]
Сева расписался, и ящичек встал на свое место.
— Волков Альберт Михайлович. Орден Боевого Красного знамени за номером 603212, орден Красной звезды за номером 591313 и документы на них. Военный билет. Принято по описи. Распишитесь.
Алик расписался, и ящичек задвинулся в ячейку.
— Сергеева Мария Юрьевна. Орден Красной звезды за номером 601198, медаль «За отвагу» за номером 291766 и документы на них. Принято по описи. Распишитесь.
Маша расписалась, и ящичек был водружен на место.
— Певцов Василий Семенович. Георгиевский крест второй степени без номера и документов. Паспорт. Принято по описи. Распишитесь.
Василий расписался, и последний ящичек занял свою ячейку. Медленно пошла массивная дверца сейфа и закрылась, металлически щелкнув. Чья-то рука повернула медную наборную ручку. Раз, другой, третий...
Сева лежал в поле и покусывал травинку. Светило солнце, где-то высоко в небе посвистывал невидимый жаворонок, приятными волнами набегал несильный ветерок. Подошла Маша в таком же, как у Севы, камуфлированном комбинезоне. Присела рядом, спросила:
— Дремлешь?
— Сплю, — ответил Сева и выплюнул травинку.
Маша толчком перевалила его с боку на спину и прилегла, использовав веселовскую грудь в качестве подушки:
— Господи, хорошо-то как! Век бы лежала, не вставала. В небо смотрела бы...
— Трепаться обязательно, Маня?
— Обязательно. Меня, Севочка, слегка колотит.
— Тогда давай о бабах.
— Давай. Как у тебя дела с той блондинкой? Ну, помнишь, я вас еще на Плющихе встретила?
—Мы очень быстро разлюбили друг друга.
—Сева, правда, а когда ты женишься?
—Только после войны. Если выживу, конечно.
— Не каркай, дурак!
— Дурак не дурак, а жизнь никому ломать не хочу.
Сева насвистывал «Темную ночь», а Маша молчала.
— Расскажи про нашего Егора, — вдруг попросила она.
— Егор — он и есть Егор, — лениво сказал Сева. — Первый после Бога.
— Это как же тебя понимать?
— Английские моряки так величали своих капитанов, вверяя им свои жизни.
— Красиво говоришь!
— Ты знаешь, что такое июль сорок первого?
— Если честно — нет.
—И слава Богу. Такою лучше не знать. А я этот июль видел с изнанки. Какой же я тогда был сырой! Напарник Савушкина! Не напарник — петля на шее. Груз на ногах. — Сева вдруг скосил глаза. — Идет!
—Кто?
— Лежите, лежите! — издали прокричал Егор, чтобы не вставали, и подошел. Но они все-таки сели в траве.
—Не помешал? — спросил Егор, присаживаясь рядом.
—Чему? — поинтересовалась Маша.
—Конфиденциальному разговору. Тет-а-тету.
—Мы с Машей — хорошие приятели, Егор, — насмешливо положил Сева.
—Ах, тили, тили, тили, здравствуйте, приятели! — пропел Егор.
- Как вас понимать, товарищ майор? — это уже Маша.
—Частушку такую в нашей деревне пели.
—Ну, а дальше как?
—А дольше матерно, Маша.
—За что же вы так нас, Егор Иванович?
—Да не хотел я вас обижать! Просто к слову пришлось, — смущенно отметил Егор.
—Ай, ай, ай, — многозначительно разделяя каждое «ай», произнесла Маша.
Севa радостно заржал, хлопнув себя по ляжкам:
—А она умыла тебя, Егор!
—На здоровье, Маша, — признал поражение Егор, наблюдая, как неслышно подходил к ним Василий и Алик. — Опять все в сборе.
Василий и Алик прилегли рядом.
— Ну, что, бойцы? — ободряя их, спросил Егор.
— Да ничего, — злобно ответствовал Василий.
— Легкий колотун, — пояснил Алик.
— А чего же вы хотели? Самое время для колотуна — ожидание.
—Сева, как бы отделившись для приватной беседы, громким шепотом задала вопрос Маша. — А Егор Иванович женат?
—Дамочка у него, таким же шепотом ответил Сева. — Не то арфистка, не то альтистка. В общем, артистка. Музыкантша.
— Справедливо. Ему и положено что-нибудь особенное.
Егор покосился на них, отмстил недовольно:
— Не по делу развеселились, голубки!
— Колотун топим, Егор, — серьезно объяснил Сева.
— А в другом водоеме его утопить нельзя?
К ним бежал человек. Добежал.
— Ну? — приказал ему говорить Егор.
— Полная готовность к 19.45.
— Встать! — скомандовал Егор. Все встали. — Пошли.
Они шли через поле, к одинокому домику и одинокому самолету — двухмоторному «Дугласу», выкрашенному сверху болотнозеленой и коричневой красками.
— Вот и все! — сказал Сева. — Вот и утоп колотун!
Смеркалось, когда «Дуглас», чуть подскакивая на незаметных кочках, разбежался по чудесному летному полю и нехотя поднялся в воздух.
Уже совсем стемнело. Пятеро, в полной выкладке, при парашютах, молча сидели у изогнутой самолетной стенки, на железной скамейке. Оглушающе ревели моторы, бренчало что-то металлическое.
Ослепительное ворвалось в иллюминаторы, сначала с одной стороны, а затем и с другой. Самолет попал под два прожектора. И уже грохотало все вокруг и жгли глаза мгновенные нестерпимо жаркие алые вспышки снарядов. Самолет подкидывало, мотало, трепало, как щепку.
Вдруг постоянный ослепительный свет исчез в иллюминаторах.
— Молодец, пилот, сказал сам себе ־Егор, - вырвался из прожекторов.
И сразу стало потише.
Из пилотской кабины вышел штурман, взглядом отыскал Егора, подошел, прокричал в ухо
— Вроде бы пронесло!
Егор покивал понял, мол, — и пальцем поманил — предложил склониться:
— Сколько еще?
— Час пятнадцать! — прокричал штурман, глянув на хронометр, и удалился.
...Одинокий самолет шел почти беззвучно над бескрайними лесами...
Оперуполномоченный уголовного розыска Сергей Никольский и его товарищи по 108-му отделению милиции хорошо известны сотням тысяч зрителей благодаря сериалу «На углу, у Патриарших...», с успехом идущему на телеэкранах. Ныне 108-е отделение милиции, расположенное рядом с Патриаршими прудами, — такой же символ, как 87-й полицейский участок, воспетый в полицейских романах Эда Макбейна.Оперативники 108-го, сыскари МУРа, генералы Главка, высокопоставленные чиновники, известные политики, подпольные антиквары, мелкие мошенники, матерые убийцы, хищные красавицы, богатые бизнесмены..
В романе признанного мастера остросюжетной прозы Анатолия Яковлевича Степанова (1931–2012), как всегда, налицо вся причудливая камарилья нашего современного общества: олигархи-банкиры, журналисты, киллеры, рецидивисты, поп-звезды, гомосексуалисты. На этот раз известная по популярному телесериалу «МУР есть МУР» компания — частный сыщик Георгий Сырцов, его наставник полковник Александр Иванович Смирнов и их верные давние друзья — вновь сплачивается, чтобы раскрыть очередное запутанное дело. Речь идет о громадном наследстве, политических и криминальных разборках, новой партии, которой в будущем России будет принадлежать ведущая роль.
В сборник вошли повести «Чума на ваши домы», «Уснувший пассажир», «В последнюю очередь» и романы «Заботы пятьдесят третьего», «Деревянный самовар».
Идет кровавая и страшная игра — охота на человека. Объявленный во всероссийский розыск Георгий Сырцов вынужден скрываться не только от своих недавних коллег — сотрудников МУРа, но и от боевиков таинственной и могущественной преступной организации, стремящейся к безграничной власти. Чтобы выжить, от него требуется не только умение метко стрелять в темноте или «отрубать» слежку, но и изощренная работа интеллекта, позволяющая просчитывать ходы безжалостного врага и наносить разящие упреждающие удары.
Взявшись частным образом за поиски пропавшей студентки Ксении Логуновой, дочери председателя правления «Домус-банка», недавний муровец «сыщик» Георгий Сырцов оказывается втянутым в круговерть отчасти ожидаемых, а по большей части непредвиденных событий. Рэкет, умелый шантаж, супружеские измены, заказные убийства — такова атмосфера, в которую погружаются Сырцов и его коллеги. Многократно рискуя жизнью, главному герою, его другу и учителю полковнику в отставке Смирнову и их друзьям, бывшим муровцам, удается в конце концов выйти на организованную банду киллеров и распутать преступные связи, уходящие корнями в доперестроечную жизнь страны.
В книгу войдут повести — "В последнюю очередь", "Заботы пятьдесят третьего года", "Привал странников". Герой всех повестей — бывший фронтовой офицер, сотрудник московской милиции Александр Смирнов — принимает твердое решение продолжать борьбу в мирном городе, утверждать идеалы добра и справедливости.
Привычный мир рухнул навсегда. От человеческой цивилизации остались жалкие крохи. Немногие уцелевшие пытаются выжить среди орд зомби, ежедневно подвергаясь страшной опасности. Повсюду хаос и ужас, беззаконье и лютый дарвинизм. Как же это прекрасно! Но обязательно найдутся те, кто помешают наслаждаться временами абсолютной свободы. А с теми, кто портит ему удовольствие, у Цента разговор короткий, будь то возрождающая цивилизацию колония, живые мертвецы или немыслимые чудовища, повылезавшие из самых глубин преисподней.
Александр Баширов родился в Казани, но Стамбул стал его новым домом. Теперь он немного блогер, немного журналист, немного торговец, немного переводчик, немного риелтор. Немного шпион. В Стамбуле все или шпионы, или заговорщики. Этот город — полная политических конфликтов бомба, в любой момент готовая рвануть. На этот раз в руки Александру попал секрет, угрожающий всему миру. И ключ к нему — Серые волки. Отряды турецких националистов, глубоко проникшие во все силовые ведомства Турции и пропагандирующие создание Великого Турана.
Серебряные пули, разборки с упырями и вампирами, а так же много-много жути! Ну… Как и всегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Отзыв писателя Буденковой Т.П. на конкурсе "Реалистическая проза 2020": Удивительное дело, в начале рассказа главный герой Михаил Пятикоп инструктирует командиров танков, как будут встречать превосходящие силы противника. Так вот что меня удивило: скажите, что и так понятно девять против сорока. Это факт, конечно, но эту рекогносцировку автор сумел так подать в рассказе, что я сугубо гражданский человек, читала не отрываясь и зрительно представляла и местность, и план Пятикопа. За это особый респект автору, потому что понимаю, сколько документов пришлось ему изучить, прежде чем добиться такой достоверной доходчивости.
История не заканчивается. Иногда события и предметы словно вынуты из линейного потока и кажутся митчелловской «бесконечной матрешкой раскрашенных моментов». Романы Юрия Костина «Немец», «Русский», «Француз» — тот случай, когда прошлое продолжает напоминать о себе, управляя выбором и судьбой своих героев в реальном настоящем. Яблоневый сад в деревне Хизна осенью 1941-го, советская «Пирожковая» на Рождественке и Октоберфест в Мюнхене, карибский аэродром, шаманская река и альпийское озеро, бульвар Санта-Моника, штаб Кутузова в Тарутино и обсерватория НАСА на вершине Мауна-Кеа — вот только некоторые «пазлы» из хроник Антона Ушакова. Новый роман Юрия Костина «Француз» — о преодолении границ и конфликтов, даже самых болезненных: между людьми, которых еще вчера называли «союзниками» или, например, «братскими народами».