Акция - [19]

Запылали костры, и Егор запрыгал на одной ноге к огню. Допрыгал и в изнеможении упал. Маша прилегла рядом.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хреново. Где же они, черт бы их побрал!

В ответ на егоровское заклинание послышался приближавшийся самолетный гул, а потом — совсем неожиданно — самолет обнаружился над лесом, окружавшим поляну, и молниеносно сел, катя к кострам.

— Быстрей, быстрей! — орал штурман, перекрывая рев невыключенных моторов.

Партизаны помогли забраться в самолет Маше, закинули мешок, закинули Егора. Тотчас самолет ушел в невидимое небо.

Маша уложила Егора на тряское железное сиденье-скамейку, присела у его простреленного колена, еще раз осмотрела перевязку и спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

— Если долетим, до больницы дотерплю.

Маша заглянула в его дурные глаза, расстегнула комбинезон, достала букет. Егор увидел кувшинки, сказал, чтобы сказать:

— Желтые. К измене, говорят.

— Егор, кто последний из пещеры уходил?

— Алик.

— А я думала — ты. — Помолчала. — Что там было, Егор?

— Севы нет, — стараясь нe глядеть на Машу, признался Егор.

— Как же так, Егор? — в ужасе спросила Маша, не ожидая ответа.

Егор погладил ее по колену, успокаивая, и вдруг передернулся от отвращения к себе.

— Это я виноват, Маша. Я — самодовольная дубина. Профессионал! Просчитать мерзавца только для того, чтобы загнать его в угол, и не просчитать чуть дальше!

Маша погладила его по щеке и сказала:

- Человека просчитать до конца невозможно.

Потом дотронулась до егоровой перевязки, отвернулась и заплакала.

Шикарный иностранец шел по бесконечному коридору тихого учреждения. Он шел, прихрамывая и опираясь на трость, шел быстро. Медленно он не умел. У одной из многих-многих дверей он остановился, постучал и, услышав невнятный ответ, распахнул.

 В скромной комнате сидели двое. Один — за столом, в полковничьей форме, другой — на отдаленной от стола и прикрепленной к полу табуретке, в гимнастерке без знаков различия и без ремня.

— Жора! — радостно узнал иностранца полковник, вышел из-за стола, обнял. — А я думал, что тебе еще с месяцок по госпиталям кантоваться.

— Некогда, Сережа, некогда.

Полковник отстранил Егора на длину рук, еще раз рассмотрел:

— Пижон. А трость-то, трость! Камышовая?

— Данхиловская. В комиссионном на Арбате купил, — ответил Егор и глянул на сидевшего на табурете. — Это кто?

— Твои крестник! Из последних. Вроде до конца добрали.

— Рожа знакомая, — задумчиво сказал Егор. — Где же я его видел?

Ванин поднял глаза на Егора и усмехнулся.

— Угол улицы .Горького и площади Маяковского. Май, — уверенно вспомнил Егор. — Мне он тогда даже понравился. Бывает же! Ну, тереби его, Сережа, а я пошел.

Странная компания собралась под аркой внешнего вестибюля станции метро «Дворец Советов». Легкомысленный иностранец, однорукий инвалид, по добротности сапог и пиджака — рыночный спекулянт, надежно забронированный от воинских тягот спортсмен и вызывающе хорошо одетая субтильная девица.

— Пошли, — сказал Егор, и все пошли. Егор, Василий, Алик и Маша. Ленивкой спустились к Москве-реке, миновали Каменный мост и зашагали над водой вдоль кремлевской стены.

— Ты куда нас тащишь, Егор? — спросил Василий.

— На Красную площадь. Мне по секрету сказали, что сегодня будет грандиозный салют в честь победы на Курской дуге.

— А мы-то здесь при чем? — раздраженно заметил Василий.

Они поднимались брусчатым горбом к Василию Блаженному,когда в первый раз рявкнула кремлевская батарея. В небо взлетели ракеты.