Акарат а Ра (или Исповедь военного летчика) - [2]

Через полчаса стояния под водой, побритый и вымытый, он выбрался из ванной. Удивительное свойство воды. Льет вроде снаружи, а внутреннее дрожание также унимает.

«Где же эта коза? Где ее носит?». Взгляд на часы стоящие на телевизоре. Не видать ничего. Ночью светились как сверхновая, аж орали 3.15, а сейчас тускло до невидимости. Нет, все же со временем в этом мире не все так просто. Циферблат электронных часов пришлось прикрывать рукой от солнечного света, чтобы увидеть цифры. 12.20. Опять накатывает раздражение. «Да знаю я, где тебя носит. В Интернет кафе за три улицы от дома. Последние деньги просаживаешь. Каждый день и ночь там сидишь. Что люди подумают?» Завертелись злые рудиментарные мысли. Вот вроде бы и чужие уже друг другу, а сердце щемит. Почему так все получилось? Боль в руке тут же проснулась. Опять кулаки. Агрессор чертов.

Подошел к зеркалу. Ну, получше, конечно. Под глазами-то еще плоховато, но не полный секонд-хенд – уже хорошо. Сзади что-то упало мягко. Оглянулся – небольшая, карманного формата книжка в необычной кожаной обложке. Таких ныне не выпускают давно. «Таки вывалилась. Откуда ты взялась?». Михаил поднял книгу. На ощупь обложка была как живая человеческая кожа. Мягкая и теплая, даже чуть влажная. Он потер ее пальцем. Ему показалось, она чуть заметно пульсирует. «Больше никогда не возьму в рот эту гадость» – родилась ответная мысль. Михаил открыл книгу. Листы бумаги были также необычными. Толще современной стандартной, используемой в книгопечатании бумаги раза в два, но более как бы мягкой при этом. И она была темно желтой, даже коричневатой, как у старинных книг. Он их видел в музеях под стеклом витрин. «Ну и дела!» проскочила мысль. «А в музее я вчера не был случайно?» встревожился рассудок, производя срочную ревизию ближайшего прошлого. Да нет, вроде бы? На первой странице очень красивым почерком и явно от руки было написано какое-то стихотворение. Буквы также стандартностью не страдали. Написанные зеленоватыми с оттенком позолоты чернилами как из его детства они, казалось, были в глубине бумаги, а не на ее поверхности. Михаил провел рукой по странице. Она была совершенно гладкой. Следов пера либо литер от печатного станка не ощущалось. Чудно как-то. А написано-то, что? В коридоре было темновато, и он неосознанно прошел в комнату к свету. Буквы слегка, но вполне заметно плавали в тексте в зависимости от перемены освещения. Мысль отказаться от спиртного навеки еще более утвердилась. Он начал читать:

«Знай, до начала творения был лишь высший, все собой заполняющий свет.

И не было свободного незаполненного пространства –

Лишь бесконечный, ровный свет все собой заливал.

И когда решил Он сотворить миры и создания, их населяющие,

Этим раскрыв совершенство Свое,

Что явилось причиной творения миров,

Сократил себя Он в точке центральной своей –

И сжался свет и удалился,

Оставив свободное, ничем незаполненное пространство.

И равномерным было сжатие света вокруг центральной точки

Так, что место пустое форму окружности приобрело,

Поскольку таковым было сокращение света.

И вот после сжатия этого в центре заполненного светом пространства

Образовалась круглая пустота, лишь тогда

Появилось место, где могут создания и творения существовать.

И вот протянулся от бесконечного света луч прямой,

Сверху вниз спустился внутрь пространства пустого того.

Протянулся, спускаясь по лучу, свет бесконечный вниз,

И в пространстве пустом том сотворил все совершенно миры.

Прежде этих миров был Бесконечный,

В совершенстве настолько прекрасном своем,

Что нет сил у созданий постичь совершенство Его –

Ведь не может созданный разум достигнуть Его.

Ведь нет Ему места, границы и времени.

И лучом спустился свет

К мирам, в черном пространстве пустом находящимся все.

И круг каждый от каждого мира и близкие к свету – важны,

Пока не находим мир материи наш в точке центральной,

Внутри всех окружностей в центре зияющей пустоты.

И так удален от Бесконечного – далее всех миров,

И потому материально так окончательно низок –

Ведь внутри окружностей всех находится он –

В самом центре зияющей пустоты…»

«Ерунда какая-то…» Он не додумал эту мысль потому, что все вокруг начало плавно с ускорением вращаться по часовой (опять часы будь они не ладны) стрелке и окружающие предметы становились прозрачными. «Во, блин, центрифуга …» Беззвучная вспышка яркого, но не резкого, даже приятного для света такой интенсивности и затем полная темнота и абсолютная тишина на фоне ритмичного звука. «Я умер? Но я мыслю. И я слышу какой-то стук. А, это мое сердце стучит. А тело где? На месте вроде, только легкое очень. Как на перегрузке ноль в самолете…»

Глава 1 Днем ранее. Странный малый.

Утро не задалось. Как, впрочем, и многие предыдущие последнего полугодия. А последние полгода Михаил работал в бухгалтерской фирме замом. Как ему нарисовали при приеме (по протекции, кстати), его обязанности были широкими и носили творческое начало. Он с энтузиазмом взялся за дело и, обнаружив ряд системных недостатков в работе фирмы, начал их радостно исправлять. Это была первая ошибка дилетанта. Порой некая бессистемность и есть система, как и было в его случае. Руководство – пожилая, мудрая «лиса» напряглась. Но вида не подала. Она долго выстраивала свою систему с двойным дном и не ему уж, конечно, было ее ломать. Далее, поскольку, кроме него в коллективе из 15 женщин мужиков не было, он допустил еще один промах. Уже фатальный. Он позволил себе глупость думать что, относясь ровно и уважительно ко всем, он, тем самым, улучшит рабочий климат и, как следствие, производительность труда. Михаил, как большинство мужчин в женском коллективе, был глухим слепцом среди зрячих и слышащих. Ему совершенно не видна была иерархия коллектива где, по его мнению, царила всеобщая любовь, равенство и взаимовыручка. Имеет ли границы мужское скудоумие!? Он буквально умилялся семейности обстановки в трудовом коллективе, где справлялись все дни рождения работников, а также множество государственных и религиозных праздников многоконфессионального по составу предприятия. Умиляли и ежедневные коллективные и обильные обеды домашними харчами, кои приносились в судках и кастрюлях из дому и щедро метались на общий стол. Несколько озадачивала, правда, регулярная добавка спиртного ко столу персонально от директора, которая принималась на «ура». Ведь по чуточке-то можно! Для шустрости бухгалтерской мысли мол. От этой ежедневной радости его, кстати, спасало только постоянное сидение за рулем казенного авто. Несколько озадачила также и секретность величины заработной платы сотрудников. Они были вызываемы в кабинет начальства строго по одному, где и вручалось им кровно заработанное, но такое потаенное. То, что зарплату платили «в конверте» вовсе не странно. Так все делали, ускользая от бремени налогов. Но почему внутри коллектива это тайна – вот вопрос? В конце концов, он выяснил причину – зарплата была примерно вдвое ниже, чем в аналогичных фирмах. Старая лиса создала свой личный и отлично функционирующий курятник. И управляла им мудро. Да так, что куры были счастливы в нем отдавать все силы на общее благо. Они называли ее мамой! В управлении ей помогали две особо приближенные курицы. Они пользовались льготами. Финансовыми, в том числе. Информированность оплачивается всюду. Но также с их точки зрения были законны и претензии на его, зама, «особое» внимание, которого он легкомысленно не проявлял. И, тем более, что из всех женщин предприятия, не отличавшихся изяществом и притягательностью форм по причинам пристрастия к желудочным утехам, эта парочка совсем уж не пролезала в параметры. После некоторого ожидания, поняв его дремучесть в межполовых вопросах, дамы откровенно заявили о своих претензиях ошарашенному слепцу и, не получив желаемого, обратились за разъяснениями к лисе. А лиса, поняв уже, что ее заместитель бесперспективен в плане счастливого самопожертвования ради яйценоскости курятника, дала отмашку. Ату его, мол. Мало, что есть более алогично-агрессивного и жестокого, чем куриная стая. Короче, надо было увольняться, пока хуже не стало. В это утро сия данность была как-то особенно очевидна. Михаил написал заявление, предвосхитив театрализацию со стороны директора, громко и четко, чтобы все слышали, изложил, семейные якобы, обстоятельства увольнения и, прихватив расчет, был таков еще до обеда.