Академия времени - [100]

Цепляясь за обрывки подобных дум, я и уснула. А утром, вспомнив красочный и реалистичный сон, даже не удивилась ему. В нем я уговаривала нарая разрешить мне встречи с матерью. Мы почему-то опять были на морском берегу, только в водной глади теперь отражалась полная луна, а не солнечный диск. И от всего окружающего мира нас отделял едва заметный, слегка мерцающий в лунном свете, похожий на паутину купол.

– Ты хотела меня видеть? – поинтересовался Хронос, откинувшись на песок и опершись на локти.

– Да, я хотела попросить… нет, потребовать, чтобы вы разрешили мне видеться с мамой, – произнесла я, осмелев от осознания, что это всего лишь сон.

– Мне нравится твоя смелость, но требовать – это уже слишком. Возможно, я и ответил бы согласием на искреннюю просьбу, но не на требование, – усмехнулся Амниос.

– Пожалуйста, позвольте, умоляю, – воскликнула я, падая на колени перед мужчиной. – Ведь для вас это такая мелочь, а я буду счастлива хотя бы одним глазком взглянуть на маму.

– Опять не то, – отрицательно покачал головой нарай. – Мне не нужно раболепство. Я хочу увидеть тебя настоящую. Докажи мне, что ты готова противостоять силе Хаоса, – и все запреты будут сняты.

Я обессиленно села на песок, украдкой поглядывая в вырез расстегнутой на груди Хроноса рубашки. В лунном свете блеснула тонкая цепочка. Значит, кулон сейчас на нем.

– Чего вы хотите от меня? – спросила я с вызовом.

– Поцелуй меня, – неожиданно ответил Амниос.

Поцеловать? Это же только сон, и если я выполню его просьбу, то от этого совершенно ничего не изменится, и соглашаться не имеет смысла. А с другой стороны, это не наяву и никто не узнает, если я соглашусь… Здесь, в глубинах своего подсознания, я могу позволить себе то, на что никогда бы не осмелилась в реальной жизни. Сомнения сменились интересом, ведь Хронос привлекательный мужчина, а я уже не ребенок и никогда еще никого не целовала.

– Хорошо, – согласилась я, борясь с лишним и совершенно бессмысленным в грезах смущением. – Но только один поцелуй.

– Как пожелаешь, – благосклонно кивнул нарай, но даже не пошевелился.

Я же наклонилась к нему, зажмурилась и лишь на миг приложилась плотно сомкнутыми губами к его губам.

– Это не поцелуй, – посмеиваясь, заметил мужчина еще до того, как я открыла глаза. – А вот это поцелуй.

И я резко распахнула глаза оттого, что Хронос обхватил меня рукой за талию и притянул к себе, завладев моими губами в откровенном и обезоруживающем поцелуе. Как и в прошлый раз, я замерла, перестав дышать, шевелиться и даже, кажется, думать. Да, я знала, что целует меня нарай, но перед глазами встало покрытое коростами, одутловатое, перекошенное лицо господина Прожирани.

– Нет! Не хочу! – выкрикнула я, оттолкнув Хроноса, вскочив на ноги и остервенело вытирая губы.

Натолкнулась на полный гнева взгляд Амниоса – и виновато прошептала:

– Простите, мне показалось, что вы другой человек.

– И многие тебя целовали? – холодно поинтересовался нарай.

– Никто, но господин так часто обещал мне это, что забыть никак не получается, – призналась я, стыдливо отводя взгляд в сторону.

– Ну что ж, теперь я хотя бы знаю, с кем мне предстоит соперничать, – подобрев, произнес Хронос. – В следующий раз постарайся не забывать, кто тебя целует.

Я хотела спросить, что он решил насчет мамы, но сон закончился так же неожиданно, как и начался.

А сейчас я сидела на кровати; за окном занимался рассвет, но я совершенно не выспалась. Потом стало не до раздумий, пришла высокая и стройная пожилая нара, разбудила подруг и объявила нам, что она наша наставница на время пребывания во дворце и намерена следить за неукоснительным соблюдением академического режима. Завтрак прошел в сонном молчании, ведь подъем у нас теперь – с поправкой на дорогу до академии, то есть на час раньше. Кико, затратившая немало сил на утренний туалет, обиженно сопела, поглядывая на сонного Салимо, не оценившего ее старания. Громиро, быстро позавтракав, убежал на встречу с отцом, а Медина недовольно косилась на меня. И я ее прекрасно понимала: ведь из-за меня ведьма не выспалась и была еще бледнее, чем обычно.

На занятия мы отправились в большом открытом экипаже, по-прежнему сохраняя молчание. Салимо дремал, заняв бо́льшую половину сиденья, на что Громиро никак не реагировал. Оборотень был чем-то расстроен и задумчиво рассматривал идущих на работу горожан. Все в Амнистании было подчинено времени и порядку. Никто не толкался, не спешил – но и не медлил. Люди, словно заведенные куклы, шли стройными рядами на свои рабочие места. Все государственные учреждения открывались в одно и то же время, но сутолоки на улицах тем не менее не было. Хронос создал идеальный образчик существования социума, отладив его до секунды, как механизм часов.

– Скучные все, – недовольно проворчала Кико.

После завтрака кикимора, оскорбившись невниманием дракона, переоделась в свою обычную (для нее) экстравагантную одежду и пообещала нам с Мединой, что Саламандрик за ней еще побегает.

Ведьма все еще сверлила меня неприязненным взглядом, но выражать недовольство в словесной форме не спешила.

* * *

Приближение экипажа к воротам академии не осталось незамеченным.