Академия темных властелинов - [55]

Облизнула губы и резко закинула и вторую ногу так, что Вердэн оказался в пресловутом захвате «штурм пилона по-пионерски». При этом я полностью повисла на слегка ошарашенном противнике. Но вот чего он точно не ожидал, так это того, что я начну подтягиваться на нем, как на том злополучном шесте, все усиливая хват на шейном платке, отчего шелковый предмет гардероба стал скорее удавкой, нежели заключительным штрихом образа аристократа.

Вердэн захрипел, силясь то ли выдать очередной любовный бред, то ли усовестить. Он еще не до конца осознал, что из хищника любовных утех превратился в жертву. Я же решила процитировать бабулю и пропыхтела, изображая страсть:

— Ах, отбросьте эти предрассудки. Я уже не в том возрасте, когда ждут признаний и слов о руке и сердце. Да и зачем замужней женщине этот суповой набор? Я предпочитаю палочку копченой колбаски и яйца, сваренные вкрутую… — При этих словах я все-таки умудрилась заехать мысом ботинка по самому чувствительному месту всякого мужчины. Отчего мозг машинально отметил: «А у родственничка они теперь всмятку».

Попытки Дэниэля отодрать меня от себя стали более яростными и матерными, хотя цвет лица шпиона все более приближался к окрасу наглядных пособий с факультета некромантии.

Промелькнула мысль: «А если я попытаюсь сейчас выцарапать ему когтями глаза — это сойдет за страстные ласки и не получу ли я ожоги пальцев?» Решила, что на пути к победе все средства хороши, и, отпустив одну руку от импровизированной удавки, потянулась к глазницам.

Вердэн резко мотнул головой, запрокидывая ее. Мои когти царапнули лишь скулу, оставив на щеке четыре багряные борозды, тут же закровившие.

Все же мужчина был сильнее. Он сумел отпихнуть меня. Отчего я ударилась спиной о каменную кладку, а сам сумеречный оказался прижат лопатками к противоположной стене.

— Ты выиграла, — были его первые слова, после того как он отдышался. — Но больше так не делай.

А до меня с запозданием дошло, чего я только что избежала. Не будь Дэниэль столь ошарашен резкой сменой моего поведения, моими действиями, среагируй он на меня как на полноценного противника — размозжил бы мою голову об эту стену. А так… видать, даже за всю шпионскую карьеру со столь неожиданным способом удушения он еще не встречался… Но это были первые мысли, а вот чуть позже я осознала еще одно: этот ледяной аристократ перешел на «ты». Причем на «ты», обращенное не как к прислуге, а как к равному.

Проглотила зародившуюся в душе панику — меньше минуты назад меня могла постигнуть участь кутенка, брошенного с размаху о камень! — и, уцепившись за это его «ты», выдавила:

— Ну раз уж вскрылся наш взаимный блеф, может, поговорим начистоту?

Вердэн все еще стоял, сгорбившись, уперев вытянутые руки в колени, и рвано дышал.

— Полных откровений не обещаю, — просипел он.

Эти его хрипы были музыкой для моих ушей. Отомщена! Хотя бы за то, что родственничек при нашей недавней встрече стискивал мое горло.

— Расколдуй. — Я кивнула на Энжи, что напоминала то ли пришитое к воротнику чучелко, то ли меховую брошь, вцепившуюся лапами в ткань.

Гончий поморщился, но все же махнул рукой, сдабривая жест парой заковыристых слов. Крысявка отмерла, встопорщила усы, встряхнулась и напружинилась для прыжка. Пришлось придержать ее рукой, а то иначе бы голохвостая в порыве благодарственных чувств нарвалась еще на одно падение. В том, что Вердэн отмахнется от нее, как от мошки, не было сомнений, несмотря на весь непрезентабельный вид родственничка.

— Зачем тебе так нужен Альт? — спросила в лоб. — Никогда бы не подумала, что к вопросу зачатия могут относиться так истово те, кто не участвует непосредственно в самом процессе. Да и как так получилось, что ты не можешь этот ваш род продолжить, а твой брат — вполне? — Я говорила сбивчиво, не заботясь о том, чтобы облечь суть сказанного в красивые словеса.

Дэн выпрямился и, выдохнув, начал:

— Может, если ты будешь знать всю правду, с тобой легче будет договориться?

— Одно слово в твоей фразе лишнее, — не смогла я удержаться.

И почему именно с Вердэном язык опережает мысли, словно этот брюнет обладает способностью напрочь отключать инстинкт самосохранения?

— И какое же? — хитро усмехнулся гончий.

— «Может», — просветила его.

Как говорится, поздно молчать, сказав половину фразы, как и переживать о неоприходованной накладной, когда перед носом трясет корочками фининспектор.

— Кстати, ты забавно мельтешила меж рядов. Почти профессионально. Где научилась-то так? — поддел Вердэн. — Ты же вроде из благородной семьи, да и росла в городке, где рынок всего из двух рядов состоял.

Вроде и тон вопроса шуточный, а как на такой ответишь? Я бы растерялась, не имей замечательной одесской привычки — отвечать вопросом на неудобный для меня вопрос.

— А зачем за мной понадобилось следить?

— Интересно было, что ты сделаешь, — вроде бы бесхитростно ответил родственничек, но по взгляду я поняла: он задаст этот же вопрос чуть позже. При других обстоятельствах. И будет спрашивать до тех пор, пока не получит ответа. Упорный, чтоб его!

Меж тем мы вышли из торговых рядов и двинулись вдоль набережной. Неспешный и даже в чем-то если не дружественный, то уж точно не вражественный разговор пролил свет на некоторые загадки семейства Вердэнов. Со слов собеседника выходило, что матушка Дэниэля и Альта прогулялась до алтаря дважды. Первый раз за Норина Вердэна, который и сам не подозревал, что капля крови фениксов, доставшаяся ему от далеких предков, пробудится в первом же потомке, да еще и пересилит человеческую.