Академия счастья, или Пирожные всегда в цене! - [40]

Где-то в середине этой черной массы есть мой жених. И как бы я ни была зла на него, не стоит терять голову.

Постаралась расслабиться, но не слишком получилось. Как могла, сконцентрировалась на приятных мыслях, вспомнила цветочки, лето, солнышко, травку… Винсент сейчас итак на пределе — иначе тьма не властвовала бы в его кабинете, и я не придумала ничего лучше, как послать ему несколько капелек радости, спокойствия.

Не понимая, почему мне хочется это сделать, я попыталась мысленно бросить приятные воспоминания прямо в центр этой тьмы. Да, раз мы можем передавать энергию и настрой, касаясь друг друга, и у нас есть определенные эманации, то бишь аура, то почему бы не попытаться задобрить моего нервного мужчину? Правда, прежде чем я накручу ему нервы снова…

Но сейчас важно думать не об этом. Я закрыла глаза и представила наш первый поцелуй… В его кабинете мы стояли так близко и все случилось так неожиданно… Тепло разлилось вокруг сердца и я почувствовала радость и как будто легкую тоску.

Да, Винсент. Ты мне тогда очень нравился. Меня тянуло к такому взрослому, уверенному в себе мужчине, как ты. Мне импонировал твой интерес, льстили короткие взгляды и постоянная опека. Это было так ново, что я с робостью и удовольствием окунулась бы в твои ухаживания…

Слева мелькнуло несколько вспышек и хлопок, я дернулась и увидела знакомые глаза — они висели в воздухе прямо передо мной… Вот только были они в черном плотном тумане, будто все тело директора поглотила тьма.

И хотя я это предполагала с самой первой секунды пребывания в кабинете, все равно увидеть его в таком состоянии было неожиданно.

— Винсент, — полувопросительно спросила я.

Мне не ответили. Только глаза засветились ярче — теперь его глаза были ярко фиолетовые, как огоньки на елочной гирлянде.

— Ты меня понимаешь?

Снова глаза светятся и никакой реакции.

— Винсент, превращайся обратно, — среди черного плотного пространства я вдруг различаю черные плети. Неужели директор стал таким сильным? Раньше эти плети были меньше, они никак не могли бы занять всю комнату.

Я снова приглядываюсь. Черные тени кажутся мне уже живыми элементами, застывшими в ожидании приказа или раздумывавшими над чем-то.

— Директор, вы… — убеждаю себя в этот момент, что я сильная, но так как ничего вокруг не меняется, кроме моего восприятия, я все-таки опираюсь спиной об шкаф, — Можете превратиться обратно?

И снова он молчит! А черные плети висят, будто их приклеили клеем и они не могут двинуться обратно.

Это так по-дурацки, что даже выбешивает. Я ему посылаю лучи добра, а он висит, как какая-то половая тряпка!

— Ну проснись ты уже! — кричу я и со всего размаху стучу о дверь ладонью, — Я хочу с тобой поговорить! Верни себе свой вид срочно! Я не могу смотреть глаза в глаза. Мне нужно видеть тебя всего. Как ты мог? Как ты вообще мог говорить обо мне гадости? Я верила тебе, думала, ты можешь совладать с этой дрянью…

Где-то на переферии зрения проскользнуло какой-то движение, да и тьма передо мной вдруг будто сжалась, но я не обратила внимания — меня уже понесло — вторая Лика чувствовала себя на коне, и я решила выложить ему всё, что думаю. А потом — будь, что будет, да гори оно всё синим пламенем.

— Я думала, если ты старше — значит, умнее. Как же я ошибалась! — я сделала шаг вперед и отпихнула — надеюсь, что в грудь, стоявшее передо мной чудовище. На ощупь он оказался твердым, правда, немного вязким. Я вытерла руку о бок и разгребая тьму руками, будто плыву по ней, двинулась к окну.

Отлично, свежий воздух нам не помешает!

Распахнула окно на всю, благо рама была деревянной и легко мне поддалась.

— Даже после чулана, я все еще верила в тебя, — я говорила в окно, любуясь расстилающимся перед замком видом, но прекрасно ощущала, что меня слушают. Причем, с большим вниманием.

— Да, верила тебе. Я — большая дура, но даже смогла найти что-то романтичное в этом, — я вдохнула свежий воздух полной грудью и сама над собой рассмеялась, — Винс, представляешь, я даже приписала тебе вечную любовь… Ну, ты меня с этой слежкой еще в Москве слегка выбил из колеи… Испугалась, но подумала, что романтично…Да! — я повернулась к кабинету и довольно улыбнулась.

Передо мной уже стоял отчетливый мужской силуэт. Да, из него все еще вились темные нити — плетьи, но меня это уже не волновало. Мне хотелось выговориться, выложить всё, что наболело и тяготило душу.

— Я бы даже ревность тебе простила, и с Джуном, может быть, не стала бы видеться, — черты лица у директора утончались, и теперь я могла видеть почти нормальное лицо. Вот только выражение этого самого лица оставалось странным. Безжизненным, что ли.

— Хотя нет. Тут я переборщила. Не видеть Джуна — для меня слишком жестоко. Всё-таки он мой друг. И Ларри, и Вий. И ты не можешь требовать, чтобы я ото всего этого отказалась только ради нас. Винс?…

Он все так же стоял передо мной, не двигаясь и даже не моргая. После черных вросших в его костюм нитей мне уже ничего не казалось странным, но все равно…Я ожидала, что он оживет. Улыбнется и скажет мне что-то ободряющее… Или извинится за свое поведение.

— Ты меня слышишь?