Академия Космических Хранителей. Елисей и ожившая планета - [14]

Впрочем, после подросток еще долго не мог отойти от захватывающего дух полета над городом, когда он сам управлял механической стрекозой.

Да, это оказался поистине чудесный мир. И вот, отдыхая от впечатлений, Елисей восседал в саду, рядом со своим гостеприимным хозяином. А неподалеку взрослая женщина йукола учила малышню.

Детишки смеялись, и невысоко взлетали над плитками двора, чтобы потом пружиня шлепнуться обратно. И такая демонстрация силы управления была наименьшим ее проявлением за весь сегодняшний день. Этот мир был просто напитан магией, и Елисей задумался:

— Но как, если вы все время используете силу управления, здесь так спокойно и мирно?

— Потому и спокойно. — Ромб лица перекосило в улыбке. — Кому захочется наделать гадостей соседу, чтобы он ответил еще более худшими? Кинь в альгиса камень, и обратно получишь камнепад. Для нас применять силу управления так же естественно, как и дышать. И столь же естественно никогда не направлять ее во зло…

Не успел договорить Идр о Тауарошу — страшный крик раздался отовсюду. Казалось, от боли застонала сама Пекбене, Тирсиос… Сердце мальчика переполнилось горем, и все переменилось во мгновение ока.

Невероятной силы удар — и летающих детей разбросало в разные стороны. Их внимательная учительница исчезла под тяжеловесными обломками некогда воздушного здания, а мостовую смяло, как лист бумаги.

Уже лежит, недвижим, на изжеванных плитках Идр о Тауарошу, голова где-то под упавшим сверху цилиндром лифта. Еще секунда — и весь разгромленный участок стал медленно погружаться под воду. Некогда дружелюбная, живая, ныне она — иссиня-фиолетовая, страшная.

Вот еще одна лифтовая кабина, свистя, впилась в плитки двора; со стоном разорвав сплошное полотно, провалилась вниз, — и страшные воды с жадностью поглотили цилиндр. Позади Елисея, смачно хлюпнув, скрылась очередная шляпка гигантского малинового гриба из сада клана Враукшенре.

А в самих волнах безропотно тонули отчего-то светящиеся, тонкие фигурки йукола. Молча уходили они в губительные воды, и одни только жуткие громовые всхлипы океана сотрясали воздух. Но теперь закричал и Елисей, и — кинулся на помощь безмолвно погибавшим… Но так и не смог коснуться воды: еще раз содрогнулся Тирсиос.

Последний оставшийся в живых ребенок йукола заскользил к разрыву, где поджидала все еще голодная волна. И Елисей, только теперь заметив малыша, бросился наперерез. Он оказался у края даже раньше, и успел заранее подставить руки… Но волна, а не он, забрала малыша…

Потом поднатужилась, и рванула зеленый покров, пока еще сдерживающий безумную силу. А мальчик застыл в недоумении — темно-желтый, в синюю крапочку, малыш йукола пролетел сквозь него. Так, будто Елисей весь состоял из воздуха.

Пусть и не сразу Елисей понял, что более не является участником происходящего, но отныне он застыл здесь лишь бесплотным наблюдателем.

А тем временем неповторимый Адлу-Маеку разваливался на части. И только теперь стало видно — в небесах, на сверкающих блюдцах, метались многочисленные злобные существа. Аные, одним своим видом нагоняющие дремучий ужас, они скалились и хохотали.

Появились только что, или были и раньше — подросток не понял. Но теперь твари наперебой добивали молниями из коротких жезлов тех, кого еще не пожрал Тирсиос.

Елисей не знал, сколько был тут, вынужденный наблюдать гибель Адлу-Маеку до конца.

И белого города не стало.

Враги внимательно следили за безжалостными волнами, истребившими своих детей, но тщетно — стерты йукола с лица Вселенной. Отныне только почерневший океан носится по планете, терзая жалкие обломки некогда прекрасного города, и поседевшие волны в бешенстве грызут громадины экке, вмиг ставшие серыми и безголосыми.

Вскоре и жуткие красные твари исчезли. Впоследствии они больше не появлялись над планетой.

Бесчисленное количество раз день прогонял ночь, и ночь снова гнала день, пока Елисей моргал единожды. Мальчик видел, как стремительно мелеет океан.

Да, Тирсиос умирал, страдая от последствий своего помрачения. Ни единого движения больше не было в нем, и жить дальше разумный океан не мог и не хотел.

Скоро высохла и последняя страшная капля. Остались уродливо торчать померкшие экке, да шуршал гонимый всеми ветрами песок.

— После веков наблюдений арджинны обрели уверенность, что Пекбене мертва. Да, Тирсиосу невозможно жить без йукола, как и йукола без Тирсиоса. Но в том, что на Пекбене больше нет жизни, арджинны ошиблись… Хотя скоро это может стать горькой правдой. — Голос дрожал, как пушинка в покинутом птичьем гнезде.

Елисея знобило, он все еще погибал вместе с планетой, но голос неумолимо продолжал:

— Шлаковые кристаллы Чмарош. Планета эта находится в столь далекой системе, что даже половина расстояния до нее уже не наносится на туристические карты. Однако сами арджинны, по несчастью, родом откуда-то из тех мест. И им прекрасно знакомы свойства злополучных кристаллов. Неизвестно, сколько десятков лет по крохе собирался и хранился яд, запретный во всех цивилизованных мирах… Но в итоге ар джиннам удалось нанести сокрушительный удар — они отравили Тирсиос, и яд сделал его ужасным, безумствующим. Но к счастью, невероятного разума и силы воли хватило на последнее: Тирсиос успел изолировать от смертоносного себя часть самого себя и семью йукола. И теперь это — последний Тирсиос. Разумеется, как и последние йукола.