Тут же убрал рисунок, но когда понял, что сосед все еще спит, вновь продолжил рисование. Хоуэл тут же распахнул глаза и выхватил у меня листок.
– О, так ты помнишь! – воскликнул он и зажал себе рот рукой, проверив, что Джон еще спит, парень продолжил уже шепотом. – Это прошлый год. И ты помнишь! Мои поздравления, мистер Некрасов.
– Что? Ничего я не помню. Это сны. Они мне часто снятся. Так что я решил их зарисовывать.
Я вспыхнул от негодования. Брать чужие вещи на станции строго запрещалась. Этот мальчик нарушал уже ни одно правило.
– Тот день, когда Рина первый раз поверила, что ты погиб, – ухмыльнулся Хоуэл и взглянул на меня. Сегодня голова ужасно раскалывалась, и я даже не мог нормально сфокусировать взгляд. – Ты какой-то бледный. Что такое?
– Обращение на «ты» не вежливо по отношению к почти незнакомому человеку, – оборвал я его.
– Вообще-то мы с тобой давненько знакомы. Только ты не помнишь, – Хоуэл потянулся и встал, вернув мне листок.
– Собираешься доложить об этом Марте Сонг? – понял я, когда тот начал одеваться. Он удивленно посмотрел на меня.
– Нет. Зачем?
– По правилам положено докладывать обо всех недоразумениях.
Паренек вновь взглянул на меня как на ненормального. Я тоже поднялся со своей кровати и стал одеваться. Заиграла мелодия подъема.
Хоуэл закрутил волосы в хвост и двинулся к выходу.
– Ты забыл сделать укол, – напомнил я ему, как некогда Джон Смит напоминал мне.
– Мне не надо, спасибо, – откликнулся он и вышел за дверь.
Я подошел и положил руку в выемку.
– И тебе не советую, – вернувшись, бросил он, но увидел, как на моем лице появляется облегчение. Голова переставала болеть, и от странного сна оставались только неясные обрывки. – Ладно. Зачем ты делаешь укол каждое утро?
– Все его делают, – ответил я, застилая кровать. – Утром ужасно болит голова. Всегда. У всех. Это из-за того, что мы в космосе. Нам вводят сыворотку, и все недомогания тут же проходят.
– Ясно. Что ты помнишь из своего сна? – вдруг спросил он. Я про сон уже давно забыл, а этот парень помнил.
– Ничего. Неясные образы. Что ты хочешь?
Он подошел к моей кровати и из-под подушки вытащил рисунки.
– Пять минут назад ты нарисовал вот это. Как ты мог забыть все в один момент? – раньше я не придавал этому большого значения. Ну, забывались сны, с кем не бывает. Теперь из-за этого паренька мне пришлось обратить на это внимание, и заставить мозг усердно работать. – Ты забыл сразу, как только получил сыворотку. Не думал, что эти сны – твои воспоминания из настоящей жизни? А сыворотка не дает их тебе вспомнить?
Я покачал головой, начиная наконец-то за все это время складывать один и один.
– Ты должен пропустить завтрашний укол. Хорошо?
– Головная боль слишком сильная, она заставляет меня идти и получать сыворотку. У меня просто нет сил бороться, – ответил я.
– Попробуй.
Но на следующее утро у меня не вышло отказаться от сыворотки. И через три дня тоже. Так прошел еще месяц. Хоуэл сдался меня уговаривать и ходил вялый, пытаясь найти выход. Он не делал уколы. Я не знаю почему, но этот парень зачем-то избегал их.
Прошло еще два месяца. Нам объявили, что Академия вновь собирает своих учеников, из-за большой угрозы с нашей стороны. Мы должны были как можно скорее напасть на Академию, иначе беды не миновать. Хоуэл ужаснулся от этой информации, другие же радостно зааплодировали. Я не знал, что мне делать, и просто сидел.
– Прошу последний раз. Пропусти укол. Иначе ты можешь натворить слишком много бед, – вечером перед нападением попросил он.
В этот раз я решил согласиться. Все равно мы уже будем не в космосе, когда нападем на Академию. От одного пропуска ничего не должно приключиться.
7 глава. Рина.
Месяц после смерти Акима прошел как в тумане. Мне пришлось устроиться на работу в то же в кафе, в котором подрабатывала Вета. По паспорту мне меньше восемнадцати, поэтому взяли меня только на полставки. Работодатель планировал, что после того, как закончатся зимние каникулы, я уйду. Он ошибался. Мне пришлось прибегнуть к своему дару убеждения, чтобы остаться работать, о чем я ни капли не жалела. Денег едва ли хватало на то, чтобы не голодать.
За этот месяц мне много раз снились сны, которые могли бы быть вещими. Вот только я уже не верила в них. Аким. В каждом из снов был он. В черных одеждах, с автоматом, против меня, друзей и других академийцев.
Мне приходилось просыпаться в холодном поту, чтобы потом остатки ночи тихо плакать в подушку, чтобы не будить Вету.
В одно из воскресений февраля утром раздался звонок в дверь. Мы никого не ждали, поэтому звонок встревожил нас не на шутку.
Я подкралась к дверному глазку и ахнула. На пороге стояли мои друзья.
Распахнув дверь, я бросилась на шею к Лике, а потом обняла и всех остальных, не обделив вниманием даже Прасковью.
– Вы не представляете, как я рада, что вы здесь! – пропуская их на кухню, тараторила я.
Друзья были одеты слегка странно, но в современную одежду, наверное, пытались казаться местными. На ум тут же пришел сон, который снился несколько месяцев назад.
Когда все разместились на табуретках, я поставила чайник.
– Какой бы радостной ни была встреча, но вы здесь не просто так, – в этом можно было не сомневаться.
