Академия - [31]

— А ученый Хва умел так делать?

— Умел? О нет-нет. Он не был начертателем. Я же сказал: он — мыслитель. Он любил размышлять над разными вещами и представлять, как можно их улучшить. Кстати, именно в его книгах впервые появилась идея, как сделать дороги безопасными. Над ним много смеялись в то время, говорили, что это слишком большой труд, и никто никогда не возьмется за него. Но, как видишь, в стране Божественной Черепахи его мечта стала явью. А потом и другие его идеи начали обрастать плотью.

Но заметки насчет начертания долго оставались незамеченными. Кстати, именно Кун Веймин показал их мне. И пообещал, что в вашей стране я смогу найти того, кто сумеет создавать печати по методу Мёнгсонга, — учитель наклонил тощую шею и вытер лоб рукавом. — Иногда невежество побеждает знание. На моей родине начертание распространено широко, и каждый бродяжка знает, что печати рисуют пальцами или кистью. Я не смог бы сломить стену убеждения там.

Так что, ученик, попробуй еще раз. Нарисуй в уме круг, его размер, цвет, толщину линии и вдохни в него Ки.

Я так и не сумел это сделать. И всю ночь мне снились разноцветные круги, которые летали над головой, подчиняясь резкому голосу Командующего: «Налево! Направо! Представь круг! Разворот!»

Как только начало светать, я отправился в Ки-изолированную комнату: пришел мой час занятий. И там нельзя было дремать, как в баньяновой комнате, поэтому я опробовал некоторые сцепки из тех, что уже нашла Мэй. Наверное, это было бы интересней, если бы мне так не хотелось спать.

Поэтому занятие по литературе я проспал. А после него было боевое искусство с Идущим к истоку, где он снова поставил меня во главе копейщиков. Я не привык прекословить учителям, но сегодня я устал, не выспался и был в дурном настроении, поэтому сказал:

— Учитель, я пришел сюда учиться, а не учить других, — и сам удивился тому, что выпалил это вслух. Но сколько же уже можно? Начертанию — учи, копейному бою — учи! А это гораздо сложнее, чем перенимать знания у других! Я и в прошлый раз замучился следить за этими косорукими, чтобы они не поубивали друг друга простыми палками. Они умудрялись даже стоять неправильно, а копьями махали так, словно у них в руках — дубинка или мотыга. Нет, сегодня я не был готов к подобному испытанию.

Идущий к истоку посмотрел на меня и едва заметно улыбнулся:

— Хорошо. Теперь ты мой личный ученик.

— Нет! — сказали я и Ян из клана Цянь одновременно. И Ян продолжил: — Учитель, разве личного ученика выбирают не на весь срок обучения?

— Такого правила нет. Могу менять, когда хочу. Ты приходил четыре раза. Ты не выучил урок?

У Идущего к истоку, кажется, был необычный подход. Он брал в личные ученики не самого лучшего, а того, кто нуждался в дополнительных занятиях. А значит, у Яна были какие-то существенные недостатки, и это на фоне остальных учеников, многие из которых впервые взялись за оружие только в Академии. Ян тоже сообразил, на что намекает учитель, разозлился так, что его уши покраснели, но стерпел. Поклонился:

— Да, учитель. Благодарю за науку.

— Встань к копейщикам. А ты приходи вечером.

— У меня сегодня и завтра дополнительные уроки по начертанию.

— Приходи.

В тот момент я захотел вернуться назад на несколько минут и заткнуть себе же рот. А ведь мог бы просто обучать других!

То ли в наказание за прекословие, то ли по воле души Идущий к истоку поставил меня к мечникам и сам начал обучать эту группу. Он показал основные стойки и удары, затем взял одного из парней и сказал ему продолжать, а сам отвел меня в сторону и провел тренировочный бой. На мечах.

И, признаюсь, я был удивлен. Так как Харскуль заставлял сражаться и с мечниками, и с мастерами других видов оружия, я понимал движения учителя, понимал, куда он может ударить, и видел прорехи в его защите, но не мог ими воспользоваться. Мне не хватало длины деревянного меча, колющие удары ему не особо подходили, и все время мешалась моя левая рука, ведь для нее не было места на древке.

Идущий к истоку вел бой очень аккуратно, я бы даже сказал, деликатно. Он словно хотел что-то объяснить, рассказать, но я никак не мог его понять. Тогда учитель изменил манеру боя. Он встал в странную позу, нечто среднее между стойкой копейщика и мечника, левую руку прижал к боку, а правой стал размахивать так, как будто отгонял насекомых. Наверное, наша тренировка со стороны казалась насмешкой над искусством боя.

Шаг за шагом, удар за ударом, мы передвигались по залу. Он не пытался меня задавить, победить или унизить, а неторопливо направлял. Через какое-то время я заметил, что его стойка постепенно вернулась к прежней, удары стали более изящными, да и левая рука нашла свое место. И я тоже перестал чувствовать себя неуклюжим бревном.

А потом сообразил, что мои движения полностью повторяют движения Идущего к истоку. Он словно вел меня за собой. Сначала подстроился, потом медленно и осторожно выправлял ошибки, а я, сам того не замечая, подражал ему.

У меня было много учителей по боевым искусствам: Хион У, Шрам, Швабра, Харскуль. И каждый учил по-своему. Хион — криками и руганью, Шрам показывал один раз, а потом через бой закреплял это, за Шваброй я должен был следовать сам, полагаясь лишь на собственное восприятие, Харскуль… даже вспоминать больно.