Академия Безумцев - [20]

В какой-то степени меня восхищал Элиот Тамирский. Он не струсил заговорить со мной и попытаться донести свою правду, хотя я угрожала ему божественной боевой магией. Наверное, узнай он, что на его памяти стоит печать, не устрашился бы попросить ректора её снять. Неужели я хуже какого-то тамирца?

— Принц Элиот, я соглашусь на ваше предложение, но с одним условием, — нашла в себе силы я, терпя сухость во рту и мечтая сделать хоть глоточек воды.

— И с каким? — поникший было однокурсник внимал каждому моему слову.

— Когда мы выясним, кто посмел взять на душу такой грех, как арайденская трагедия, — мой полный ненависти и страдания взгляд встретился с его, — вы убьёте виновника и принесёте выдранное из его груди сердце в своей окровавленной ладони. В состоянии ли вы отплатить заявленный вами долг подобной бессердечностью?

В глазах дракона вспыхнуло его внутреннее пламя.

— Можете во мне не сомневаться.

Я склонила перед вражеским принцем голову, и Элиот ответил мне тем же. За столом в студенческой столовой мы вдвоём решили чью-то судьбу(или судьбы) и вступили на тропу борьбы с имевшейся правдой, оба сломленные минувшими девятью годами.

Вновь зазвенели колокола, оповещая о необходимости поспешить на следующую после принятия пищи пару. Мы с драконом поднялись из-за стола одновременно. Вокруг зашумели стулья, ножки которых, трясь о камень, издавали неприятные звуки.

— Вы знаете, куда идти? — поинтересовалась я. Кажется, нас ждала пара по искусству призыва высших сил.

Принц предложил мне локоть.

— Позволите вас проводить?

Я покачала головой. Парень опустил руку. Если я его как-то и обидела, на лице его эмоции никак не отразились.

— Без рук, — сочла нужным пояснить я. — От компании не откажусь.

Теперь, когда дракон перешёл из статуса врага в статус союзника, отношение моё переменилось. Если я и вела себе недостойно, если и зря поверила, волновало сие меня мало. Я дошла до точки невозврата — и сделала свой выбор.

Глава шестая, в которой я впервые путешествую в прошлое

Солнце уже зашло за горизонт, и в кабинете Лиссы повсюду сияли магические огни. Одни перемещались под потолком, словно плясали в причудливом танце, другие зависли над столом, сделав его островком дневного света в помещении, третьи притаились у стен недвижимыми.

Уставшая за учебный день, я держалась за разболевшуюся голову и готова была умолять о кофе, который богиня не дала мне под предлогом, что сегодня я выпила уже достаточно. Поместив меня за своим рабочим местом и приказав делать домашнее задание, Лисса занималась подготовкой к нашему уроку. Пока я переписывала конспект по теории магии, полученный от соседки-гномки за пару золотых монет, ректор отодвигала кресло к противоположной стене, скатывала ковер, рисовала на каменном полу магические символы и расставляла свечи.

Я подавила зевок, отложив на край стола тетрадь с переписанным текстом лекции, в которую вложила и тетрадь Оралин, и взяла учебник по магии левитации. Пара по ней была уже завтра и профессор не пощадил студентов, после часовой лекции выдав первое заклинание для отработки в последние полчаса занятия.

Согласно теории, изложенной в первом параграфе, наиболее сложным было научиться поднимать в воздух самого себя и просто невыносимо сложным — летать. Наиболее лёгким — поднимать что-то лёгкое и неживое. То есть заставить лететь кусочек сахара гораздо проще, чем гусеницу. Именно на сахаре я и решила испытать простейшее заклинание подъёма мелких предметов. Только подъёма — чтобы заставить объект перемещаться, требовалось заклинание сильнее.

Открыв фарфоровую и чудом целую, учитывая поведение ректора, сахарницу на столе, я выловила щипцами кубик сахара и положила на мраморную столешницу. Вытянув руку вперёд, я растопырила ладонь, так, что сахарок оказался прямо под её серединой, и прошептала слова заклинания, так как мне было ещё долго учиться до бессловесного колдовства. Сахарок неохотно зашевелился. Тогда я повторила сказанное — он приподнялся, но…

— Всё готово! — довольно заключила Лисса, отвлекая меня. Я потеряла сосредоточенность, и кубик пал, больше и не думая взлетать. — Аня, иди-ка сюда.

Богиня взмахнула рукой, и моё кресло отъехало назад, вынудив сиюминутно сделать то, о чём попросили.

Я поравнялась с Лиссой, стоявшей у магического символа, вычерченного мелом.

— Видишь, этот символ? — богиня указала на пол рядом с нами пальцем, словно я могла не заметить рисунок. — Это называется темпрариум. Именно он отвечает за безопасность твоих путешествий, Рыжик.

Я кашлянула, намекнув, что даже если она — чокнутый ректор, то не вправе так меня называть.

— Осознанные путешествия без темпрариума, особенно для начинающей ведьмы времени, — всегда риск сойти с ума. Я имею в виду, так сойти, что это будет совсем не весело, — широко улыбнулась Лисса. — Будешь слюни пускать, смотреть в стену безжизненно… Таких своих подопечных мне остаётся только жалеть!

Я скривилась от описанного варианта своего возможного будущего.

— Темпрариум перерисуешь и будешь повторять его рисунок по десять раз на дню, чтобы могла нарисовать его даже в темноте в три часа ночи, только поднятая с постели, — наказала ректор. — А пока вставай по центру — будем проверять твою переносимость путешествий.