Академия альфачей, или Всем лечь на лопатки! - [4]

Домашнее задание я закончила, пока варила пельмешки, так что ничего больше не мешает мне приступить к законному отдыху. Прижавшись спиной к дивану, подтягиваю Маляву и миску с пельменями поближе к себе.

До выбора фильма на вечер так и не успеваю добраться. Звонит мобильный, а экран важно сообщает, что моего внимания требует лучшая подруга Оля, ныне находящаяся в «боевом положении». То бишь в декрете. Так она сама его и называет.

‒ Чего делаешь? ‒ Оля на приветствиях никогда особо не заморачивается. «Я уже при рождении заранее сказала всем «здрасте», ‒ утверждает она.

Где-то на заднем плане у нее угукукает ее «бобренок». Тоже слова Оли.

‒ Мы едим пельмешки. ‒ В подтверждении хлюпаю особо горячим пельменем, только что засунутым в рот.

‒ «Мы»? ‒ Подруга мигом заинтересовывается и хватается за особо важную, по ее мнению, деталь.

‒ Я и мой щенок.

‒ Собака?! Ты пса вместо парня завела? ‒ Оля демонстративно вздыхает прямо в трубку. ‒ В чем прикол, Лютик?

‒ Сначала карьера, потом отношения, ‒ сухо напоминаю я.

Подношу вилку с пельменем к мордочке щенка. Слышу клацанье, и еда благополучно перекочевывает в желудок Малявы. По-моему, с рационом в будущем у нас все на мази будет.

‒ Вот мне бы так думать чуть раньше… Эй, эй, бобренок, мы же договорились. Мамочка отдохнет часик, а потом продолжим хныкалки.

‒ Ты что, его там уже натренировала? ‒ любопытствую я.

‒ Почти. ‒ Оля заметно горда собой. ‒ Мы почти уже сошлись по времени, когда делаем большие дела, маленькие дела, а еще ударяемся в слезки.

Понятия не имею, как она там умудрилась к консенсусу с младенцем прийти, но заранее еще сильнее начинаю ее уважать.

‒ Короче, Лютик, у меня нынче кошмары. Все кажется, что я превращусь в одну из тех женщин, которые только и делают что рожают. Одного за другим. Прямо фабрика по производству младенцев! ‒ Оля принимается тараторить. ‒ А еще сон был, что стою на пустой площадке, а потом вдруг вокруг младенцы появляются. И точно знаю, что вот этого первого звать «один», второго — «два» и так далее. По цифрам, мать, понимаешь?! И там их сотня!!

‒ Спокойно. Чего ты раньше времени волнуешься? Ты же недавно только первого своего родила.

‒ Это стресс.

Прямо вижу, как Оля на той стороне старательно выжимает из себя слезинку.

‒ Посидеть с бобренком?

‒ Ути моя радость! ‒ восклицает добившаяся своей цели подруга. ‒ Да я ж тебя чмокну при встрече! Благодаря тебе мы с моим наконец-то в киношку завалимся.

‒ Могла бы просто попросить посидеть с ребенком, ‒ хмыкаю я. ‒ А не кошмары мне тут свои на полчаса расписывать.

‒ Так к тебе, Лютик, просто так не подвалить. Занятая-деловая девуля.

‒ Не спорю.

‒ Так откуда псина?

‒ Нашла. ‒ Малява сидит у меня на коленях и лопает одну пельмешку за другой. Только и успевай подносить к пасти.

‒ Уличная дворняжка?! ‒ ужасается Оля. ‒ Фи и фу. Отдай в зоопарк.

‒ Почему сразу в зоопарк? ‒ удержаться от смеха не удается.

‒ Потому что ты наверняка подобрала какую-нибудь полоумную тварь. Тебя же на обычных не тянет. Ты скучных не терпишь. А значит, псина твоя из разряда «брось и беги». Тем более раз ты ее домой притащила.

‒ Ну, он ест со мной пельмешки…

‒ Вот видишь! Типа родственную душу нашла?! Мужика найди! И жри уже нормально. Пусть тебя кто-нибудь покормит. А то кожа, кости и два пупырышка в районе бюста.

Фыркаю от смеха. Оля и так вела себя как мамочка все время, а когда и правда стала настоящей мамой, то ситуация стала прямо аховой. Главное, чтобы не прибежала сама сюда кормить меня.

— Ладно, скажешь, когда там в образ няни входить надо. — Я настороженно оглядываю ложку, верхнюю часть которую только что откусил Малява.

Откладываю мобильный в сторону и приподнимаю щенка к лицу. Видимо, плеер Ромыча тоже он слопал. Мы так и не сумели его найти. Придется завтра признаться приятелю.

Внезапно вокруг меня все начинает искриться. Золотые, снежно-белые искры смешиваются с нежно голубыми. Машинально прижимаю к себе Маляву, а затем комната вокруг резко темнеет.

Глава 4. Плешивый и сотый

Закрываю глаза, защищаясь от потенциальных ожогов.

Что это? Пожар? Горим? Кричать? Что-то подсказывает мне, что молча обычно не горят. По крайней мере, издать какой-нибудь писк все же надо. Однако у меня пока нет никакого желания высказывать вслух что-то осмысленное.

Повизжать ‒ вот это дело.

В реальности же пребываю в полном молчании. И лишь сильнее сжимаю в объятиях Маляву. Сейчас щеня ‒ мой единственный ориентир в пространстве.

Глухой стук отдается в ушах, а потом с дрожью проходит через тело. Продолжаю жмуриться. Ясно понимаю, что под обнаженными бедрами уже не мягкая подушка, а какая-то шершавая поверхность. Вокруг по-прежнему гуляет ветер.

Приоткрываю один глаз. Рано. Ослепительно белый свет только начинает растворяться в воздухе. Немного больно.

Внезапно левое плечо непроизвольно вздрагивает от ощущения близости жаркого пламени. Пару секунд кожа пылает, а потом дискомфорт проходит.

Распахиваю глаза и решаю все-таки повизжать.

Но крик застревает в горле. Я резко отвлекаюсь на другое и забываю о простых девичьих радостях типа закатывания истерик на ровном месте.

Я нахожусь на каком-то высоком стуле. Прямо передо мной стоит низенький старикашка. Лысина натерта до блеска ‒ аж слепит, а пурпурный костюм переливается, будто скопище гирлянд на искрящемся снегу. На меня он не смотрит. Глядит куда-то через плечо и настойчиво тычет в мою сторону объемной емкостью с крышкой.