Ахундов - [23]

В сердце Ахундова вкрались сомнения. Он стал читать исторические труды, познакомился с опытом других народов. И всюду видел подтверждение своих взглядов, убеждался, что образованные люди России поступали подобно тому, как собирается поступить он.

Улетучивались сомнения, волнение душило Ахундова. Ему захотелось высказаться. Он взял каламдан [45], вынул гусиное перо и на обложке новеллы Куткашинского записал: "Душа моя из тех пламенных душ, которые никогда не в состоянии скрыть ни радости, ни печали, а потому я не могу не сообщить вам сегодняшнюю мою радость: уничтожилось для меня всякое сомнение в несбыточности начатого нами предприятия, и желание наше близко к исполнению, о чем с сего же числа даю вам верное обещание. Объяснение оставляю до другого удобного случая.

18 марта 1846. Мирза Фатали".

Это был черновик письма к Уцмиеву. Но вручить письмо ему не удалось Уцмиев уехал.

Ахундов вновь почувствовал себя одиноким. Как глупо было верить, что эти высокопоставленные дворяне смогут понять его мечты, смогут решиться на смелое, благородное дело, пожертвовать собой ради народа.

Он один. В бурю, в ненастье, без чужой помощи должен он ринуться в жизнь.

Судьба ежечасно наносила ему удары. Исчезали старые друзья, появились новые, а круг врагов становился все шире и шире.

Бакиханов духовно уже больше не существовал для Ахундова. Он уехал в Стамбул, чтобы повергнуть к стопам турецкого султана свои научные труды, а затем отправился в Мекку на поклонение праху Мухаммеда. Мирза Шафи жил в Гяндже. Абовян уже давно уехал из Тифлиса и находился в Эривани. Ему жилось нелегко в родном городе. Тайные доносы, нападки царских чиновников и эчмиадзинского духовенства делали его жизнь все более невыносимой. По клеветническому доносу уездного начальника Блаватского Абовян был обвинен в оскорблении армянского католикоса Нерсеса, а вслед за тем подвергнут аресту.

Пришла весть о смерти Бакиханова в Аравийской пустыне от холеры. Остро ощутил Ахундов его гибель. Хотя Бакиханов своей поездкой в Мекку и вызвал досаду и недовольство, Ахундов знал, что это был выдающийся человек и, несмотря на все свои глубокие противоречия, горячо любил родину и хотел только блага своему народу.

Вскоре из Эривани пришла новая печальная весть: при таинственных обстоятельствах исчез Абовян. Никто не знал, что с ним случилось. Арестован? Сослан? Убит? Утонул? Покончил жизнь самоубийством? И вновь в памяти Ахундова возникли строки, написанные давным-давно, в год смерти великого русского поэта: "Безумна птица, которая, однажды увидев сеть своими глазами, для зерна вновь летит на опасность".

Ахундов опять обратился к книгам. В Тифлисе распространялись почти все столичные русские журналы и газеты. В 1846 году в городе начала выходить газета "Кавказ". Редакция этой газеты была контрагентом ряда издательств. Она продавала литературу, поступающую из Петербурга и Москвы. О значительном количестве получаемых книг можно судить по регулярно печатаемым объявлениям; в некоторых из них перечислялось 40–50 названий книг разнообразного содержания.

Шли дни, месяцы. Ахундов не мог решить мучающих его вопросов.

8 октября 1846 года он был на представлении "Горе от ума" Грибоедова. Потом смотрел пьесы Мольера, Шекспира. Постепенно в его сознании выковалось решение: он будет драматургом, создаст пьесы на азербайджанском языке, через театр просветит свой народ, театр поможет ему общаться с миллионами…

Огонь вырвался наружу.

Кончилось мрачное оцепенение, начиналась жизнь, сотканная из мечтаний и надежд.

В 1845 году был поставлен вопрос об организации казенного театра в Тифлисе. Для этой цели было переоборудовано помещение тифлисского манежа, где вскоре открылся временный театр.

На тифлисской сцене, пользовавшейся большим успехом, обычно ставились водевили и мелодрамы. Так, например, в первый театральный сезон было поставлено 106 водевилей. Но наряду с этим в репертуар театра включили и классические произведения. Весною 1851 года строительство нового помещения было закончено, а 12 апреля театр был открыт в торжественной обстановке. Директором его был назначен граф В.А. Соллогуб.

Театр значительно оживил художественную и культурную жизнь Тифлиса. Он имел огромное общественное и культурное значение. Успех театр завоевал не сразу. Но постепенно он стал привлекать местную публику, и театральная жизнь вступила в пору расцвета. Тифлисцы целую зиму наслаждались небывалым явлением — оперою. Они почувствовали обаяние музыки европейских народов, их слух и сердце пленили "Эрнани", "Севильский цирюльник", "Риголетто". Главную часть посетителей составляли грузины, армяне, азербайджанцы, очарованные нахлынувшей на них волной европейской музыкальной культуры, звучанием чудных мелодий гениальных композиторов, ритмом и прелестью танцев и балетных сцен, совершенно неожиданных, незнакомых для них. Пусть все это исполнялось не всегда на высоком уровне мастерства, но это было неким чудом, манящим и увлекающим воображение. Успех некоторых опер был ошеломляющим. Так, например, оперу Мейербера "Роберт-дьявол" приходилось давать несколько дней подряд.