«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!» - [61]

– Будем искать решение задачи южнее Кубани. Завтра же выедем на место.

На этом совещание закончилось, и представители Ставки решили перекусить – день клонился к вечеру.

На следующее утро Жуков и Штеменко прибыли на командный пункт 56-й армии в районе станицы Абинской. В ходе недавнего наступления эта армия наносила главный удар в обход Крымской, с юга, а вспомогательный – в обход с севера. Немцы бросили в бой свежие силы пехоты и танков. В воздухе господствовали люфтваффе. В результате 56-я только подошла к Крымской, но овладеть ею не смогла. Наступающие дивизии остро ощущали нехватку боеприпасов, нуждались в мощной поддержке артиллерии и танков.

Командарм Гречко, кратко доложив обстановку, прямо заявил:

– Товарищ маршал! Наступление, назначенное на завтра, не подготовлено!

Видно было, что командующий армией сильно волнуется.

Жуков, глядя на высоченного Гречко снизу вверх из-под козырька надвинутой на лоб фуражки, сурово произнес:

– Знаю! С твоим мнением согласен! Даю тебе на подготовку пять дней. Начнем 25-го. К этому времени подвезут боеприпасы, горючее, подойдет артиллерия РВГК, новые силы авиации. Кроме того, тебе придается полнокровная дивизия НКВД, с других участков фронта будут переброшены несколько дивизионов гвардейских минометов! Так что действуй!

У Гречко отлегло от сердца. С такими силами можно было воевать.

Осмотрев местность, маршал предложил Масленникову:

– Иван Иванович! Давай переводи свой НП сюда. Тут будешь ближе к войскам, и не надо тратить время на поездки в Краснодар!

Со свойственной ему решительностью Жуков приступил к делу. До начала наступления ему хотелось побывать в корпусах и дивизиях, посмотреть на все своими глазами. Он понимал – успешные действия на Кавказе обеспечат левый фланг в предстоящем сражении на Курской дуге.

5

Особого накала воздушные бои достигли 19 апреля. Сразу же большие потери понесли медлительные и слабозащищенные одномоторные бомбардировщики «Ю-87» полковника Купфера. Уже со следующнго дня они перешли только на ночные действия.

Покрышкин замечен армейским командованием: за неделю сбил девять немецких самолетов, а группа, которой он командовал, – тридцать. О нем написали в армейской газете.

Но сам он, поглощенный своими расчетами и планами, казалось, ничего не замечал вокруг себя и заботился только о том, как бы чего-то не забыть, не упустить возможности полного истребления вражеских самолетов.

Даже своими собственными воздушными боями он оставался недовольным. Ему казалось, что его действия еще не доведены до филигранного мастерства, когда каждая секунда заполнена полезной работой, когда все действия совершаются последовательно, четко, как хорошо отлаженный механизм. В воздушном бою он работал – так же обстоятельно и сосредоточенно, как когда-то на заводе, когда был слесарем-лекальщиком.

Еще больше его раздражали недостатки группового боя. Во взаимодействии между парами не было четкости, ведомые отрывались от ведущих, а те, увидев противника, забывали о подчиненных и сломя голову бросались на врага. Вон, уговорил Исаева разрешить вылет всем полком, и что?

– Неудачный вылет. Первый блин комом, – удрученно говорил он обступившим его летчикам после посадки.

– Почему неудачный? Нормальный, – пытался успокоить друга Фадеев.

– Хм, нормальный. Ненормальный! – с раздражением воскликнул Покрышкин. И пошел раскладывать все по полочкам: – Бомберов не встретили – раз, сбились в пчелиный рой, как бывало на «ишаках», – два. Разница только в том, что теперь рой был в вертикальной плоскости. И спрашивается, из-за чего, из-за двух паршивых пар «мессеров»… И все это из-за малой скорости патрулирования!

Проходивший мимо летчик из полка Дзусова Иван Бабак заинтересовался: о чем говорит капитан, раз летчики, вытянув шеи, так внимательно его слушают. Он подошел и тоже прислушался.

– Нет, надо было эшелонировать группу по высоте, тогда и толку было бы больше, – закончил свою мысль Покрышкин. Потом резко повернулся к невысокому белобрысому летчику: – А ты, Мочалов, что кричишь, панику в воздухе разводишь? Информировать о противнике надо коротко и ясно.

– Так они же в атаку пошли – тут некогда было рассуждать, – стал оправдываться Мочалов.

– Так ты же кнопку передатчика на целых пять минут нажал!

Последние слова капитана потонули в хохоте летчиков, но лицо Покрышкина оставалось серьезным.

– Скажете тоже – пять минут, – обиделся Мочалов, задетый их смехом за живое.

– Конечно, пять минут. Мне команду передать не дал – так я и пошел в полупереворот, а за мной вся группа, и пошло, и поехало: кто полный переворот делает, кто – полупереворот. Полная неразбериха! Ничего не скажешь, здорово мы летаем.

Летчики притихли.

Сашу ужасно угнетало, что никак не удается наладить взаимодействие пар в группе. Появится самолет противника, и все, за исключением Речкалова, Федорова и еще нескольких «стариков», скопом бросаются за ним, нарушая порядок, строго обусловленный разработанным на земле планом боя. Многие стремятся прежде всего атаковать истребителей, вместо того чтобы всей мощью огня обрушиться на бомбардировщики. В эфире хаос – все разом кричат, вместо того чтобы молча выслушать приказы ведущего и коротко доложить о противнике.