«Ахматовская культура» или «Не ложи мне на уши пасту!» - [25]

Ленка задохнулась от неловкости:

— Какой скоропалительный брак?! При чем тут я?! Пора ему вообще подыскивать себе квартиру, или бордель, как ему больше нравится!

Софья Моисеевна покивала, по-вороньи наклонила голову и нейтрально произнесла:

— Фимошка хошет шнимать мою комнату. Когда я уйду жить к мужу.

— ЧТО?! — пискнула Ленка и беспомощно посмотрела на меня.

— А што такое? — холодно бросила Софья Моисеевна. — Я хотя бы буду шпокойна, што мой внук полушит багрут.[44]

Ответив Ленке взглядом, типа «твою мать», я уставился в потолок. А Вувос неожиданно заржал и громко, зло объявил:

— Не волнуйся, Лена. Сейчас я с ним поговорю, и больше он баб водить не будет. Никуда. Разве что в кино.

Все притихли. За занавесочкой жалобно захлебнулась последняя трель.

Через несколько минут Умница, прижимая к себе, как заложницу миленькую раскосую девчушку, попытался прорваться на улицу.

— Я сейчас… только провожу ее до остановки и сразу же вернусь, — твердил он, как заклинание. Китаянка стойко улыбалась — просто еще один оживший термос.

— Вместе проводим, — прогудел Вувос. — Чтоб тебе снова шпана морду не набила. Пошли, Боря.

Под одинаковыми недоуменными взглядами мамы с дочкой мы удалились.

Минуть десять молча постояли на остановке, рассматривая огоньки фар на иерусалимской дороге и огоньки звезд над ней. Подошла расфуфыренная теща. Не перестаю удивляться, как ей удается собираться так быстро, а главное — почему она не научила этому Ленку. От нее несло незнакомой мне парфюмерией.

Странно, что она еще не обвинила меня в распитии ее пробирочки с «Красной Москвой».

Когда подошел автобус, Вувос положил лапу на щуплое плечо дернувшегося Умницы, и мы дружелюбно помахали поджавшей губы Софье Моисеевне и непроницаемо улыбавшейся китайской сестре.

— Пожалуй, я пойду, — задумчиво проговорил я, глядя вслед удаляющемуся автобусу. — А то у Вовы из-за тебя дочку арабы похитили… Не хочу я быть свидетелем того, что сейчас будет…

— Боря, не уходи! — мяукнул Умница. — Вова, ребята, я не виноват! То есть, виноват, но не совсем… Объективно не виноват! Я объясню, вы поймете. Она меня завезла. В лес. В рощу. Вы не поверите: столы, скамейки, мангалы и урны. И ни души… Зверски избивала, пока я не сказал, что вирус у Вовы.

— Почему у меня, сука? — тихо спросил Вувос.

— Потому что я подумал, ты единственный, кого она не найдет так сразу. А если и найдет, то не изобьет, как меня, не справится… Кроме того, Боря, подтверди, что мы всех остальных проверили… под подозрением оставались только ты и Елка. Не мог же я сказать Елке, что вирус у нее…

У Вувоса просто руки опустились. Пришлось вмешаться и объяснить по-простому, на уровне голых причинно-следственных связей:

— Смотри, Умница. Там, в роще с мангалами, ты неудачно спас свою морду. Из-за тебя единственная дочка Вувоса стала заложницей у арабских друзей твоего Ахмата.

— Да, Боря! — спохватился Умница. — Хорошо, что я теперь могу тебе сказать! У Елки-то тоже сына украли. Там, в России. Представляешь?

Я кивнул:

— Знаю. И знаю из-за кого.

Умница слегка смутился и, явно не желая продолжать эту тему, повернулся к Вувосу:

— А сколько лет дочке?

Вувос молча на него смотрел.

— Три, — процедил я.

— Так это еще ничего, — приободрился Умница. — Еще маленькая, ничего не понимает. Это не будет для нее психической травмой…

Я на всякий случай ненавязчиво встал между Вувосом и Умницей.

— Фима, — сказал я, пока Вувос старался ненавязчиво меня обойти, а Умница, как бы случайно, двигался в противоположном направлении, — тебе предоставляется последнее слово. Что ты намерен делать?

— В полицию надо заявить, — пискнул Умница.

— В полицию ты уже заявлял, — напомнил я.

Хоровод вокруг меня ненавязчиво ускорялся.

— Я намерен делать все, что вы скажете! — выпалил Умница. — Для спасения ребенка надо сделать все. Это святое… Ребята! Я знаю! Надо подделать термос. Я подделаю. А вы обменяете его на ребенка.

Вувос остановился, и Умница чуть не влетел к нему в объятия.

— Мы втроем обменяем его на ребенка, — доходчиво сказал Вувос. — Ты, я и Боря. Так что постарайся. Сколько тебе надо времени?

— Завтра к обеду будет готово, — обреченно вздохнул Умница. — Можно было бы и раньше, но уже все закрыто. Придется кое-что докупить с утра.

— Докупим, — кивнул Вувос. — Я тебя сам отвезу к открытию. И в Старый город заскочим, прикупишь себе арабскую одежду. Что-нибудь неброское.

— З-зачем? — побелел Умница.

— Пока не знаю, — признался Вувос. — До обеда придумаем что-нибудь нетривиальное.

— Кстати, о нетривиальном, — мстительно сказал Умница. — Ребята, тут одна проблема. Вирус, он не сам по себе, а в питательной среде. В данном случае, Боря знает, в сперме.

— В кроличьей, — подтвердил я, вспомнив разговор в аэропорту.

— Ну так вот, ватики.[45] Вы в стране давно, где тут поблизости кроликов разводят? А я искусственную вагину сварганю.

Вувос передернулся:

— Ты что, охренел? Кто их тут будет разводить, некашерных?

— Плохо, — подытожил Умница и, опасливо косясь на Вувоса, процитировал: «Ну ничего. К утру придумаем что-нибудь нетривиальное».

Усмехаясь, он медленно вытащил из кармана два квадратных пакетика и вальяжно, как король Молдаванки — блядям, выдал нам по презервативу: