Агония СССР. Я был свидетелем убийства Сверхдержавы - [28]

Ответить на эти вопросы крайне затруднительно.

Я неоднократно бывал в семье Ахромеева, знаком с его супругой, дочерью и ее мужем. Они не верят в самоубийство маршала. В своем расследовании, вошедшем в книгу «Маршалы и генсеки», я не исключал версию самоповешения. Но вот в августе 1998 года в газете «Труд» появилась статья С. Турченко «Тросик» для советника президента», и я засомневался.

Автор публикации обнаружил не объясненные следствием нюансы, в той или иной мере «диссонирующие» с официально принятой версией.

Во-первых, считает он, самоповешение, согласитесь, для сугубо военного человека — крайне не характерная форма сведения счетов с жизнью. Еще более удивляет способ — в сидячем положении. Трудно поверить, что человек, никак не связанный с криминальным миром, где такой способ практикуется часто из-за «архитектурных особенностей» тюремных камер, сам мог дойти до такой придумки. Да еще и реализовать ее в помещении, где потолок будто специально оборудован всяческими крюками и коушами для тяжелых люстр. А синтетический шпагат (кстати, в предсмертной записке он назван «тросиком», будто Ахромеев писал ее до того, как лично увидел орудие повешения), который порвался при первой попытке? По данным следствия, в соседней комнате для секретарей его было полно. Оттуда, собственно, злополучный отрезок и был взят. Однако Ахромеев, собравшись с силами после неудавшегося самоповешения, вместо того чтобы просто взять новый кусок шпагата да сложить его вдвое для прочности, ищет клеящую ленту и обматывает ею оборванные концы. Такое впечатление, будто он был закрыт в кабинете и не имел доступа в комнату секретарей…

Во-вторых, когда следователю Леониду Прошкину поручили расследование случившегося, то его долго не пускали к месту происшествия и в конце концов запретили взять с собой понятых. Ими стали… сотрудники госбезопасности, дежурившие в том же здании, где находился кабинет Ахромеева.

В-третьих, накануне трагедии 23 августа Сергей Федорович закончил работу над текстом выступления на сессии Верховного Совета СССР, которая была запланирована на 26 августа. Он обсуждал его с дочерью (у нее даже сохранился черновик). Ахромеев предполагал довести до сведения депутатов убийственные, как он полагал, факты предательства некоторыми высшими чиновниками СССР интересов государства. Вероятно, кому-то из них было крайне невыгодно, а может, и опасно такое выступление в наэлектризованный борьбой момент…

Почему бы, пишет С. Турченко, учитывая сказанное, не предположить и следующую версию?

Ахромееву, угрожая арестом и последующими репрессиями против семьи (тогда в это легко было поверить), предлагают единственный выход: самоубийство. Исполнители в соответствии со своим профессиональным опытом определяют ему и метод повешения. Затем дают синтетический шпагат из комнаты секретарей и закрывают маршала в кабинете на какое-то время.

Такая версия, по мнению С. Турченко (не претендующая, конечно же, на бесспорность), способна все же дать ответы на возникающие вопросы. К тому же на предположение о том, что маршала шантажировали благополучием семьи, невольно наводит и его предсмертное письмо к родным: «Всегда для меня был главным долг воина и гражданина. Вы были на втором месте. Сегодня я впервые ставлю на первое место долг перед вами. Прошу вас мужественно пережить эти дни. Поддерживайте друг друга. Не давайте повода для злорадства недругам…»

Спустя несколько лет после этой странной череды самоубийств стали открыто писать, что министр внутренних дел Пуго и его жена были застрелены неизвестными лицами. Сложнее с Павловым и Кручиной.

Кручину я знал хорошо, он производил впечатление совестливого и порядочного человека. Не могу ни в чем его упрекнуть. Обязательный, честный, доступный, простой в обхождении. И вдруг такая нелепая смерть.

Судмедэксперты и другие специалисты пришли к однозначному мнению: управляющий делами ЦК КПСС действительно покончил жизнь самоубийством.

Он оставил записку: «Я не заговорщик, но я трус. Сообщите, пожалуйста, об этом советскому народу. Н. Кручина».

Главный казначей партии выбросился в пять часов утра 26 августа с балкона своей квартиры на пятом этаже роскошного, по тогдашним меркам, дома в Плотниковом переулке.

Николай Ефимович Кручина родился в 1928 году. В 1953 году окончил Азово-Черноморский сельскохозяйственный институт. Дальше — обычная карьера партийного функционера: от первого секретаря Новочеркасского горкома комсомола до заместителя заведующего отделом сельского хозяйства и пищевой промышленности ЦК КПСС. С 1983 года — управляющий делами ЦК КПСС. В этой ключевой для Старой площади должности он устраивал и Андропова, и Черненко, и Горбачева.

Судя по обстоятельствам его гибели, не все там было ясно. И самое главное, неизвестны подлинные мотивы самоубийства. Что заставило опытного и умудренного человека приговорить самого себя к высшей мере наказания? Причастность к ГКЧП? Но такими материалами следствие не располагало. Скорее, считали в прокуратуре, подобная смерть связана с тем, что в субботу было опечатано здание ЦК КПСС, и Кручина опасался фактов, которые могли всплыть при просмотре его бумаг. Не исключалась, впрочем, и его импульсивность, эмоциональность. Люди, близко знавшие его, отмечали, что на него сильно подействовали события последней недели.