Агния, дочь Агнии - [29]
Мы с Аримасом напились вместе со всеми и, не принимая участия в общем буйстве, всю ночь бродили под дождем, спотыкаясь о распростертые пьяные тела, отчаявшись найти Агнию.
Красный шатер царя высился недалеко от черного камня и казался тоже огромным костром, холодным и застывшим. Бродя по лагерю, Аримас то и дело останавливался и подолгу ощупывал глазами четко высвеченный купол шатра с медной крышкой наверху, от которой искрящимся веером разлетались дождевые капли.
Под утро, когда даже самые испытанные гуляки свалились от усталости, Аримас, не сказав мне ни слова и не оборачиваясь, твердой походкой направился к царскому шатру.
Я выбрался из-под чьей-то кибитки, где мы провели без сна остаток ночи, и поспешил за ним. Я догнал его, и мы пошли рядом. Я не знал, не мог постичь, зачем он идет туда, что собирается делать, но что-то необъяснимое удерживало меня от расспросов. Может быть, выражение его лица — гордое и отрешенное.
Таким я уже видел его, когда мы скакали рядом в отрядах Черного Нубийца, чтобы принять смертельный бой со своими братьями. Так же хищно горбатился орлиный этот нос, так же плотно были сжаты тонкие губы под редкими усами, так же далеко и пристально смотрели эти глаза.
Выпитое накануне и бессонная ночь не оставили никаких следов на лице Аримаса. Только темные тени легли под глазами, подчеркивая острую и светлую их голубизну.
Начальник царских телохранителей вышел нам навстречу так, будто давно поджидал нас. Он не выразил ни удивления, ни протеста, узнав о желании Аримаса видеть царя над всеми скифами. Только потребовал сдать оружие.
Повинуясь взгляду Аримаса, я отстегнул пояс вместе с мечом и протянул его Хаве-Массагету. У Аримаса не было оружия, но Хава, тихим свистом вызвав из шатра еще двоих, велел им осмотреть кузнеца. И сам, приняв от меня меч, легко провел быстрыми ладонями по моей одежде от плечей до лодыжек. И вслед за Массагетом мы шагнули за красный полог.
Несмотря на то, что утренний свет уже пробивался в шатер, светильники горели повсюду. Золотые отблески перебегали по белым войлокам среди вышитых ярких цветов и диковинных птиц.
Массагет, неслышно ступая по коврам, нырнул за второй, внутренний полог, оставив нас одних.
Время тянулось бесконечно медленно. Мне показалось, что я разгадал намерения Аримаса. Я уже готов был спросить его об этом, но белый полог заколыхался, и Мадай, сын Мадая, царь над всеми скифами, предстал перед нами во всем великолепии царского одеяния.
Белая атласная рубаха, схваченная широким наборным поясом, с которого свисал маленький кинжал, закрывала ноги ниже колен. Черная с проседью борода рассекала сплошную полосу позолоченных наплечий. По коврам волочился длинный багровый плащ, нижний край его царь небрежно отбросил в сторону ногой, обутой в расшитый золотом мягкий красный скифский сапог.
Головного убора на царе не было. Седые длинные волосы, открывая одутловатые щеки, были стянуты к затылку и убраны за спину. Тяжелая золотая серьга покачивалась в мочке левого уха, рассыпая кроваво-красные рубиновые искры.
Выйдя и дав нам рассмотреть себя с ног до головы, Мадай медленно опустился на высокие подушки, услужливо взбитые массагетовой рукой. Не поднимая на нас взгляда, царь протянул руку, унизанную перстнями, и произнес:
— Говори.
— Царь, — сказал Аримас странно высоким и глухим голосом, — отдай мне жену.
Мадай нахмурился. Казалось, он с пристальным вниманием изучает вышивку на ковре под ногами.
— Это ты послал ее убить меня?
— Нет, царь, — спокойно и твердо ответил Аримас.
— Я верю тебе, — тихо сказал Мадай. Вдруг он вскинул голову. Узкие черные глаза его округлились. — Ты не посылал ее, — прохрипел Мадай. — Ты только выковал лик Табити-богини, чтобы навлечь на меня ее гнев. Ты воспользовался правом делать что тебе угодно и употребил это право против меня! Ты…
Он задохнулся. Седая прядь выбилась из прически и прилипла к взмокшему лбу. Мадай раздраженно махнул рукой в сторону Массагета. Хава подскочил и наполнил простую деревянную чашу вином из кувшина. Мадай пил маленькими глотками, не сводя с нас взгляда. Потом он откинулся на подушки и закрыл глаза. Массагет убрал чашу.
Медная крышка над очажным кругом гудела назойливо и заунывно.
— Где моя жена? — раздельно выговаривая слова, спросил Аримас.
Мадай вдруг усмехнулся.
— О ком ты говоришь? О черной рабыне, которая покушалась на жизнь царя над всеми скифами?
Он не изменял позы и не открывал глаз.
— Сейчас она развлекается с моей охраной. А если окажется малопригодной к такому веселью, я прикажу ее задушить.
Он выждал тишину и, открыв глаза, впился взглядом в Аримаса. Лицо Аримаса было белее войлоков царского шатра. Он стоял прямо, выпятив грудь, только пальцы судорожно мяли края короткой куртки.
— Моя жена — свободная скифянка… Агния…
— Врешь! — Мадай вскочил. Красный плащ метнулся за ним, накрыв и загасив светильник. — Врешь! — Мадай, дергая щекой, приблизил свое побагровевшее лицо к лицу Аримаса. Они почти соприкасались носами. — Она отродье моего раба и моя рабыня. Понял, кузнец? — Он круто повернулся и пошел в глубь шатра, волоча за собой плащ.
В юности он был похож на наследного принца – зрители до сих пор помнят прекрасное утонченное лицо Василия Ливанова в фильме «Слепой музыкант». Собственно, он и был наследным принцем: третий в актерской династии Ливановых: внук артиста Николая Ливанова, сын знаменитого мхатовца Бориса Ливанова. Можно сказать, что судьбу Василия Ливанова определил круг завсегдатаев дома его родителей. Это Б. Пастернак, В. Качалов, Н. Черкасов. «Общение с отцом, с кругом его друзей – это моя школа в искусстве. У нас в доме перебывала вся советская творческая интеллигенция», – скажет позже Василий Ливанов. Василий Ливанов – чрезвычайно многогранный гений, без которого нельзя представить себе советский кинематограф и мультипликацию.
Сказка известного актера, режиссера и сценариста В. Ливанова.
Василий Ливанов пишет замечательные сказки для детей. Изящные и лиричные, они ненавязчиво доносят до маленького читателя результаты раздумий мудрого и доброго взрослого человека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Василий Ливанов – выдающийся актер, режиссер, литератор, который приобрел широкую популярность после выхода фильмов «Коллеги», «Приключения Шерлока Холмса», «Дон Кихот», где сыграл главные роли. Необычайный успех приобрел также созданный Ливановым мультфильм "По следам «Бременских музыкантов». В предлагаемой читателям книге «лучший Шерлок Холмс всех времен и народов» рассказывает о своей интересной жизни, а рассказать ему есть что.
Василий Ливанов, известный актер, сын легендарного мхатовца Бориса Ливанова, вспоминает о дружбе своих родителей с Пастернаком. Искренние и восторженные детские впечатления автора от встреч с Борисом Леонидовичем органично сочетаются с серьезными размышлениями о творчестве и жизни знаменитого поэта. В книге приведены уникальные письма, документы, фотографии и рисунки из семейного архива Ливановых, воссоздающие неповторимую атмосферу жизни московской творческой интеллигенции 30-50-х годов прошлого века.
Вы верите в судьбу? Говорят, что судьба — это череда случайностей. Его зовут Женя. Он мечтает стать писателем, но понятия не имеет, о чем может быть его роман. Ее зовут Майя, и она все еще не понимает, чего хочет от жизни, но именно ей суждено стать героиней Жениной книги. Кто она такая? Это главная загадка, которую придется разгадать юному писателю. Невозможная девушка? Вольная птица? Простая сумасшедшая?
Действие романа «Дети Розы» известной английской писательницы, поэтессы, переводчицы русской поэзии Элейн Файнстайн происходит в 1970 году. Но героям романа, Алексу Мендесу и его бывшей жене Ляльке, бежавшим из Польши, не дает покоя память о Холокосте. Алекс хочет понять природу зла и читает Маймонида. Лялька запрещает себе вспоминать о Холокосте. Меж тем в жизнь Алекса вторгаются английские аристократы: Ли Уолш и ее любовник Джо Лейси. Для них, детей молодежной революции 1968, Холокост ничего не значит, их волнует лишь положение стран третьего мира и борьба с буржуазией.
Прототипы героев романа американской писательницы Ивлин Тойнтон Клея Мэддена и Беллы Прокофф легко просматриваются — это знаменитый абстракционист Джексон Поллок и его жена, художница Ли Краснер. К началу романа Клей Мэдден уже давно погиб, тем не менее действие вращается вокруг него. За него при жизни, а после смерти за его репутацию и наследие борется Белла Прокофф, дочь нищего еврейского иммигранта из Одессы. Борьба верной своим романтическим идеалам Беллы Прокофф против изображенной с сатирическим блеском художественной тусовки — хищных галерейщиков, отчаявшихся пробиться и оттого готовых на все художников, мало что понимающих в искусстве нравных меценатов и т. д., — написана Ивлин Тойнтон так, что она не только увлекает, но и волнует.
«Когда быт хаты-хаоса успокоился и наладился, Лёнька начал подгонять мечту. Многие вопросы потребовали разрешения: строим классический фанерный биплан или виману? Выпрашиваем на аэродроме старые движки от Як-55 или продолжаем опыты с маховиками? Строим взлётную полосу или думаем о вертикальном взлёте? Мечта увязла в конкретике…» На обложке: иллюстрация автора.
В этом немного грустном, но искрящемся юмором романе затрагиваются серьезные и глубокие темы: одиночество вдвоем, желание изменить скучную «нормальную» жизнь. Главная героиня романа — этакая финская Бриджит Джонс — молодая женщина с неустроенной личной жизнью, мечтающая об истинной близости с любимым мужчиной.
Популярный современный венгерский драматург — автор пьесы «Проснись и пой», сценария к известному фильму «История моей глупости» — предстает перед советскими читателями как прозаик. В книге три повести, объединенные темой театра: «Роль» — о судьбе актера в обстановке хортистского режима в Венгрии; «История моей глупости» — непритязательный на первый взгляд, но глубокий по своей сути рассказ актрисы о ее театральной карьере и семейной жизни (одноименный фильм с талантливой венгерской актрисой Евой Рутткаи в главной роли шел на советских экранах) и, наконец, «Был однажды такой театр» — автобиографическое повествование об актере, по недоразумению попавшем в лагерь для военнопленных в дни взятия Советской Армией Будапешта и организовавшем там антивоенный театр.