Агнец Божий - [65]

      Однако, несмотря на это затруднение и даже на своеобразное несоответствие онтологии времени, одно бесспорно: Литургия Католической Церкви есть действительная жертва и это есть та же самая крестная жертва Христа, только способы жертвоприношения различны: на кресте – физический (кровавый), на жертвеннике – тайносовершительный (бескровный). Но дар приносимый в жертву, само действие жертвоприношения и Приносящий жертву всегда и везде – все тот же Христос. Католическая литургия это не только пир, но и жертва; не только пища, но и прославление. Хлеб и вино на католическом жертвеннике это не только знаки, указывающие на Христа, но и сама действительность Христа – Его Тело и Кровь. Католическая Литургия онтологически связана с жертвенным подвигом Христа, они тождественны. Она не только воспоминание, но и само событие. Это событие Католическая Церковь понимает, как действительное возвещение смерти Христовой «доколе Он придет» (1 Кор. 11, 26). Не слово священника совершающего литургию несет действительность Христа через времена и пространства, но литургическоедейство жертвоприношения. Безусловно, словесного возвещения иногда может и не быть, но если есть жервоприношение, литургия сохраняет свою сущность и достигает своей цели, ибо она возвещает Христа тем, что в ней совершается, когда хлеб и вино пресуществляются в Его Тело и Кровь. Вне сомнения, возвещение в слове дополняет и проясняет возвещение действием. Однако сущность возвещения в торжествах литургии сокрыта не в слове, а в действе жертвоприношения. Этим католическая литургия и отличается от протестантской литургии.

      Литургия Восточной Церкви этим не ограничивается. Сущность ее Литургии состовляет не воспоминание (как в Протестантизме) и не перенос крестной жертвы в настоящее (как в Католичестве), хотя оба эти начала в ней и присутствуют. В проскомидии или в приготовлении явственно звучат мотивы воспоминания. Н. Гоголь (1809-52) всю проскомидию считает образом подготовки Христа к Своему подвигу. Она совершается в закрытом пространстве алтаря, «незримо от народа», ибо и и весь первоначальный период жизни Христа протекал «незримо для народа».[267] В молитвах проскомидии ясно говорится о том, что, скажем, само разрезание просфоры копием и все соответствующее действия священника – все это делается «В воспоминание (eis anamnesin) Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа» и страстей Господних, событий, которые упоминаются в последующем диалоге священника и диакона: взятие Христа под стражу, суд над Ним, казнь на кресте. Однако и последующие действия, совершаемые в византийской литургии, такие как каждение Евхаристических Даров, их покрывание, малый и великий вход, чтение Священного Писания и другие символизируют то или иное событие жизни и мук Христа. Константинопольский патриарх Иеремия II говорил, что литургия есть икона всей деятельности Господа от начала и до конца, то есть, образ, который указывает на искупительный подвиг Спасителя.[268]

      И все-таки литургия Восточной Церкви, как и литургия Западной Церкви, этими символическими образами или торжествами в воспоминание себя не исчерпывает. В своих посланиях протестантским богословам (о них мы уже упоминали), которые трактуют Литургию только как воспоминание, но не как действительную жертву, патриарх Иеремия II писал – «мы имеем не образ, но Тело Победителя».[269] На жертвеннике Восточной Церкви «согласно верованию Православной Церкви, … хлеб и вино прелагаются в тело и кровь Христовы, в которых присутствует сам Господь».[270] Правда, Восточная Церковь не затрачивает усилий, чтобы решить вопрос, как происходит, что естественный состав хлеба и вина, не изменяясь, все-таки после освящения уже не есть хлеб и вино, а есть Тело и Кровь Христовы. Восточные богословы даже упрекают католических богословов в том, что последние пытаются найти рациональное обоснование таинству вероисповедания («mysterium fidei» – слова консекрации!), делая попытки объяснить это таинство как изменение субстанции хлеба и вина при неизменности акциденций, как об этом говорит схоластическая теория транcсубстанциации; и что это напоминает некое «сакраментальное естествознание», ибо сама постановка вопроса не религиозная, но космологическая (у Булгакова). Поэтому в богословии Восточной Церкви таких теорий не существует. Несмотря на неприятие рационалистического подхода к тайнам Откровения, вера в действительность Тела и Крови Христовых в виде хлеба и вина составляет основу восточной литургии. Вся Божественная литургия Восточной Церкви основана на истинной вере в действительное присутствие Тела и Крови Христовых и не только в духовном или символическом смысле, но и реально. «Согласно верованию Церкви, Господь присутствует «истинно, действенно и существенно (vere, realiter, essentialiter) во Св. Дарах».[271] Короче говоря, воспоминание – это то общее, что имеется в литургии Протестанской, Католической и Восточной Церквей. Вера в пресуществление хлеба и вина в истинное Тело и Кровь Христовы отличает литургию Восточной Церкви от Протестантской литургии и объединяет ее с Католической.