Агент влияния Аватар, или Эссе о предательстве, суггестии, ученых, Родине, любви и близости к природе - [21]

...важная деталь. Смит — бывший агент Матрицы, взбунтовавшийся против своих прежних хозяев. Меровингена работающие на него программы — Проводник и индус Рама-Чандра — называют «французом», да и само имя хозяина «Ада» недвусмысленно выдает его происхождение. Нетрудно догадаться, что могли означать эти детали в контексте судьбоносного 2003 г. — времени начала наиболее активной фазы борьбы с мировым терроризмом. Борьбы, начало которой было положено атакой таинственной «Аль-Каиды», организации, руководимой бывшим агентом американских спецслужб. Борьбы, обострившей противоречия США с Францией и спровоцировавшей волну «франкофобии» в Америке — вплоть до бойкота французских вин.

Заметим, Нео и люди Сиона не идут на союз против Матрицы ни со Смитом, ни с Меровингеном. Смит, впрочем, таковой союз и не предлагает. Он сразу же ввязывается в драку с Нео, в котором видит виновника нынешних своих бед. А вот Меровинген в «Революции» как раз ищет сделки если не с Нео, то с его соратниками, предлагая вернуть Избранного из плена в обмен на «глаза Пифии». Что существенно, в конце концов, Нео выбирает не возможную сделку со Смитом или же Меровингеном против Матрицы и машин, а мирный договор с богом машин (богом из машины, как он назван в сценарии) в обмен на спасение Матрицы от Смита. Если спроецировать теперь этот поворот сюжета на реальные события 2003 г., то это означает прямой призыв к левым антисистемным силам вступить в альянс с мировым гегемоном против его геополитических противников и в первую очередь — против сил, поддерживающих исламский терроризм.

Первый фильм «Матрица», вероятно, неожиданно для своих создателей, стал эстетическим символом антиавторитарного и вместе с тем антиглобалистского протеста. Две последние «Матрицы» развивают тот же сюжет, обращаясь как к глобалистам, так и к их противникам. После просмотра картины глобалисты должны понять, что традиционный, основанный на равновесии сил и прочих консервативных штучках, мир уходит в прошлое, контроль над миропорядком возможен теперь только за счет перепрограммирования антисистемных настроений. На смену веку Архитектора идет век Пифии и Сати. Антиглобалистам «Матрица» намекает на следующее: систему вам самим никогда не одолеть, однако, для вас было бы самоубийственным вступать в союз с могущественными, но враждебными системе программами: и миру не поможете, и себя погубите. Находите внутри системы тех, кто готов делать на вас ставку, включайтесь в новую «глобально-демократическую» борьбу против «форпостов тирании»: венцом нашей общей борьбы окажется бравый новый мир вечной радости и свободного творчества.

А теперь самое время объяснить дату мирового показа «Революции» — 5 ноября. На следующий день после этого события, 6 ноября 2003 г., президент Буш, выступая в Национальном фонде в поддержку демократии, призвал к «глобальной демократической революции», спустя две недели в Грузии началась «революция роз», которая сыграла роль спускового механизма «оранжевой перезагрузки» постсоветского пространства. Эта волна позволила аккумулировать протестные настроения жителей Земли и направить их против авторитарных (или квази-авторитарных) и нелояльных Вашингтону режимов. Сиквелы «Матрицы» были призваны дать популярное художественное выражение этому фундаментальному для понимания генезиса «оранжевых событий» процессу — перезагрузке мировой антиглобалистской революции.

* * *

Возможно, такое совпадение дат и случайно, но нельзя отрицать того, что очень уж удачно кладется в канву нужной суггестии сюжет фильма. И в самом деле — кто будет тратить такие деньги только на развлечение, надо их и с умом использовать!

Суггестия не действует через разум

Помнится, некогда я поместил у себя в блоге рассказ, который мне очень понравился (автор — u_96). Отрывок:

«Дни рождения бывают у всех. …

Шел уже тост то ли четырнадцатый, то ли пятнадцатый, так что всем было тепло и благостно. …

— Ээээ... Товарищ командир, разрешите обратиться? — лейтенант за вечер тоже уже нагрузился. Ровно настолько, чтобы в лейтенантском сердце пробудилась тяга к сокровенному знанию.

— Рррразрешаю.

— Один вопрос, товарищ командир... Вот на нашем “железе” шестнадцать баллистических подарков загранице. В каждом лукошке — четыре “яичка” по сто килотонн... Товарищ командир, если по нам чем-то подобным бабахнут и будет приказ на адекватный ответ, неужели пустим? Это же...

— ...Пейсдец всему, — закончил за летеху пан Зюзя. — Гм? Конечно, пустим. Еще как пустим. А все почему? — командир прищурился.

— Почему? — на автомате переспросил Тарасов.

— Из жалости, — подвел черту капраз. Увидел недоумение на лице подчиненного и уточнил: — Потому что без России мир жалок, скушен и убог. На фига он такой кому нужен?!..

…Через две недели их “Кальмар” из родной Ягельной ушел в очередную автономку. В нейтральных водах за русским РПКСНом увязался янковский “хантер-киллер”. Девять часов лодки выписывали немыслимые восьмерки в стылых глубинах Северного Ледовитого, пока непрошеный попутчик не сорвался с подола русского “бумера”.

— Тащ лейтенант, а если б американцы вдруг по нам торпедой дали?.. — поинтересовался старшина в первом отсеке, тыльной стороной ладони вытирая пот со лба.