Агент президента - [20]

X

Задачи решены, Ланни был свободен и мог наслаждаться жизнью. Рано утром он попрощался с семьёй своего отца и проехал полпути в Нью-Йорк, остановившись в доме Гансибесс, так он называл свою сводную сестру и ее мужа, скрипача. Ганси Робин давал концерт для группы рабочих в Нью-Йорке в тот же вечер, а пароход Ланни отплывал в полночь. Так что все хорошо совпадало. Ланни привезёт музыкантов, после концерта они проводят его, а Бесс приведёт машину обратно в дом ее отца на следующее утро.

У Гансибесс был мальчик, которому был год. Они назвали его Фредди, в память его дяди, которого убили нацисты. Он приходился Ланни полуеврейским сводным племянником, с прекрасными темными глазами и волосами своего отца, которого Ланни называл пастушком из древней Иудеи. Племянник учился ковылять и каждый день говорил новые слова. Его родители были в состоянии постоянного восхищения. Его бабушка пришла из своего дома пообедать и встретиться с обожаемым Ланни и указать на качества чудо-ребенка, которые в противном случае могли бы не заметить. Ганси сочинял сонату, и он и Бесс играл первое движение для своего гостя, а Бесс отметила те особенности в ней, которые ее муж слишком застенчиво забыл упомянуть.

Во второй половине дня дед вернулся из города. Йоханнес Робин, ранее Рабинович, по-прежнему делал деньги, хотя и в гораздо более скромных масштабах, чем в тех, в которых он делал их в Германии. На нём лежала часть ответственности за работу большого завода Бэдд-Эрлинг Эйркрафт. Он ведал офисом продаж в Нью-Йорке и летал во Францию, Голландию, Турцию, в Южную или Центральную Америку, Канаду. Бэдд-Эрлинг выпускал не только истребители, но и многоцелевые самолёты, перевозящие грузы для шахт в высоких Андах и для старателей в далекой северной пустыне. Йоханнес ничего не продавал нацистам или фашистам. Он оставил это своему давнему партнеру, Робби, у которого был более крепкий желудок. Йоханнес был неутомим в чтении газет и технических журналов, наблюдая за крупными предприятиями, которые, возможно, никогда не понимали, как они могли бы ускорить свою работу за счет использования самолетов.

Йоханнес Робин значительно изменился. Он перестал быть жадным и довольно эгоистичным человеком, которого Ланни Бэдд случайно встретил в железнодорожном поезде в Европе почти четверть века назад. Теперь он был покорен и унижен. Доволен, что остался живым и вывез своих близких прочь из смертельного опасного мира в этот безопасный угол. Его больше не беспокоит, что оставшийся в живых сын и жена сына называли себя отъявленными Красными. Йоханнес стал бы анархистом, если бы считал, что это поможет обрушить правосудие на головы тех нацистских варваров, которые убили его сына и почти не убили его самого. Ланни не нужно было прибегать к увёрткам, чтобы получить информацию от бывшего Schieber о секретах европейских haute finance и их сделках с новыми хозяевами Германии. Йоханнес предоставил её в колоссальных объёмах и был бы очень рад, если бы он знал, как её используют.

XI

Ланни привёз их на концерт, который проходил в зале на Ист-Сайде. Концерт проводился с целью собрать средства для помощи евреям, бежавшим из Гитлерлэнда в приграничные страны. Зал был полностью забит евреями и еврейками, старыми, но в большинстве молодыми, бородатыми, но в большинстве гладко выбритыми, хорошо одетыми, но в большинстве бедно. Евреями всех видов и размеров, но в основном низкорослыми. Евреями с темными вьющимися волосами, иногда рыжими. Евреями с еврейскими носами, но многих можно было принять за русских, или поляков, или венгров, или итальянцев, или испанцев. Они смешались со всеми европейскими племенами за тысячу лет, но, увы, это не принесло им никакой пользы. Когда-то давно, очень давно, группа благочестивых евреев в фанатичном настроении призвала к убийству другого благочестивого еврея. По странной причуде судьбы потомки помнили убитого, но забыли, что он был евреем. Он был Богом, и только те, кто призывал к его смерти, были евреями. Теперь в трущобах переполненного острова Манхэттен буйные маленькие ирландские мальчики и буйные маленькие итальянские мальчики пугали маленьких еврейских мальчиков, крича: "Убийцы Христа".

В Германии эта ненависть стала психическим заболеванием, а избиение евреев заменой социального прогресса. Так что на лицах этой толпы было горе, и они пришли сюда, как в синагогу. Это была толпа рабочих, и большинство из них порвали с их древней верой, но массовые пытки и унижения привели их обратно к Ковчегу их завета. Ганси Робин, высокий и темноволосый, возможно, вышедший из одной из книг Ветхого Завета, стоял перед ними, печальный похожий на священнослужителя, и играл еврейские мелодии, которые он любил: Kol Nidre и Hebrew Prayer Ахрона, и Nigun Эрнеста Блоха из сюиты Baal Shem. Все слушали заворожено, многие рыдали, и слезы текли по их щекам. Это были люди, которые не делали секрета из своих бед. В старые времена они разодрали бы свои одежды и причитали бы, надев мешковину и сидя в своих дворах, посыпав головы пеплом. "Всякий день посрамление мое предо мною, и стыд покрывает лице мое… Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя… Избавь меня от кровей, Боже, Боже спасения моего, и язык мой восхвалит правду Твою"