Агент «Никто»: из истории «Смерш» - [3]
- Можно мне присесть? - произнес незнакомец хрипловатым голосом и, не дожидаясь ответа, побрел к стоящей под окнами будки самодельной скамейке, бормоча вполголоса:
Вечер был, сияли звезды,
На дворе мороз трещал,
Шел по улице малютка,
Посинел и весь дрожал.
«Путешественник» устало опустился на скамейку и молча повернул лицо к Вьюгину.
- Ты кто будешь, дядя? - стараясь казаться строгим, спросил немного обескураженный Вьюгин.
- Никто, - и глухо продекламировал: - Никто. Пришел ниоткуда. Иду в никуда, - произнес странный человек.
Белеет парус одинокий,
Как лебединое крыло,
И грустен путник одинокий;
У ног колчан, в руке весло.
- А документы, гражданин, у вас какие-нибудь имеются? - спросил Марков, стараясь направить диалог с незнакомцем в привычное для себя русло.
- Документов у меня нет. Нет…
Это было давно… Я не помню, когда это было…
Пронеслись, как виденья, - и канули в вечность года,
Утомленное сердце о прошлом теперь позабыло…
Это было давно… Я не помню, когда это было.
Может быть - никогда…
Незнакомец вытянул ноги и лениво прикрыл глаза.
- Так, гражданин, а ну встать! Здесь охраняемая территория, а не районный клуб - разразился Вьюгин. Ваши документы!
Вьюгин терял терпение: во-первых, литературные упражнения незнакомца поневоле напоминали ему о недостатках трехклассного образования, а во-вторых, и в-главных, этот явно странный тип не подчинялся ему, ефрейтору МВД при исполнении им служебных обязанностей!
- У меня нет документов, но я все о себе расскажу. Зовут Борис Иванович Сорокин. Родился в 1922 году в Москве.
Вьюгин стрельнул глазами в сторону Маркова, дескать - землячок твой.
- Меня из больницы отпустили, - продолжал назвавшийся Сорокиным, - из Минской психиатрической. Лечился я там. А теперь отпустили. Иду в Загорье. Это недалеко от Смолевичей. Там живут дальние родственники, надеюсь, они помогут мне добраться до Москвы. Вы чего-нибудь поесть не дадите?
Марков вопросительно посмотрел на Вьюгина, тот кивнул. Иван пошел в будку, где в старом вычищенном ящике из-под патронов они хранили «неприкосновенный», время от времени обновляемый запас продовольствия - краюху хлеба и пяток вобл.
Через оконное стекло было видно, как солдат достал из-под стола заветный ящик, извлек оттуда пару рыбин, раскрыл складной нож, примерился отрезать ломоть серого хлеба. Неожиданно «путешественник» натренированным пружинистым движением выбросил вперед казавшееся расслабленным и немощным тело и бросился бежать. На мгновение Вьюгин оторопел от такой перемены в поведении Сорокина, но лишь на мгновение. В два прыжка он догнал беглеца и повалил его на землю.
- Ты куда, псих? А ужинать передумал?
Подоспевший Марков помог поднять Сорокина, обыскать и отвести в будку. Дверь заперли на щеколду, Марков положил на колени новенький карабин и сел напротив гостя. Вьюгин крутанул ручку старенького полевого телефона, ими оснастили блокпосты вдоль железной дороги, связав их со штабом роты.
- Дежурный! Дежурный! Это 722-й блокпост, ефрейтор Вьюгин. Мы тут задержали одного… Странный какой-то. Нет, без оружия. Документов тоже нет. Говорит, отпущен из психбольницы. То ли на побывку, то ли насовсем, хрен его поймет… Да нет, он не прикидывается, он и вправду псих - все стихи какие-то рассказывает. Говорит, идет в Загорье, это километров восемь отсюда… Отпусти его, он по дороге кому-нибудь башку свернет… Буйный, бежать пытался… Кто приедет?.. Добро, ждем! Конец связи.
Примерно через час к блокпосту подкатили два автоматчика на трофейном NSU с коляской. Сорокина погрузили в люльку. И через полчаса его заперли в пустой камере местного отделения милиции. Утром он сидел в кабинете уполномоченного Смолевического райотдела МВД лейтенанта Костина.
- … Зачем бежал-то? Если тебя из больницы отпустили, мы сейчас туда позвоним, уточним, заставим тебе справку дать - и пойдешь спокойно в свое Загорье, даже подкинем на попутке, - участливо сказал лейтенант и потянулся к телефону.
- Не звоните, не надо! - забеспокоился Сорокин. - Я не псих. Так, поморочил немного ребятам голову. Пишите протокол. Моя фамилия действительно Сорокин, зовут Борисом Михайловичем. Родился в Москве. Лет до 13 беспризорничал. Потом детдом. Вы не были в Москве? Там есть такая улица, Матросская Тишина. На этой улице - детдом.
А потом я оказался далеко от Москвы, в Киргизии. Вы не были в Киргизии? Во Фрунзе? Там в 1939 году я был осужден по статье 162 к пяти годам лишения свободы. Мне было 17 лет.
Срок мотал в Самарлаге, в 30 километрах от Куйбышева, работал на участке Красная Глинка, строил плотину гидроэлектростанции. Летом 1943-го из лагеря бежал, бродяжил без документов, жил случайными заработками. Иногда подворовывал. В 1944-м меня задержали под Воронежем и вернули в тот же лагерь, откуда бежал. Кантовался я до осени 1945-го. Потом опять бежал… Куда? А куда глаза глядят. Услышал, что в Белоруссии можно подкормиться, работенку найти. Но попался! Готов нести наказание по всей строгости закона. В Самарлаг так в Самарлаг. Оформляй, начальник… Я подпишу.
Костин подмахнул протокол, вызвал конвоира, бросил : «С этим все ясно, в камеру», - и вышел в коридор.
Лауреат премии ФСБ РФ в области литературы 2006 года и член Союза писателей России Евгений Толстых написал необычную книгу об обычном советском Герое. Судьба Лаврентия Павловича Берия схожа с судьбой многих и многих патриотов России, пожертвовавших ради нее не только личной жизнью, профессиональным призванием, но и – посмертно – добрым именем.Берия спас нашу страну от фашистских агрессоров в Великую Отечественную и от угрозы американской атомной бомбардировки в 40-е – начале 50-х, но получил в награду только клеветнические измышления и ложные обвинения.
Недолгий период затишья между двумя мировыми войнами (1918–1939) был насыщен событиями и заполнен фигурами, на которые современный человек должен смотреть с завистью и стыдом — столько в тех людях было кипения энергии, перехлестывающей через край, но не заливавшей огонь, а добавлявшей в него масла пламенных идей и запредельного авантюризма в лучшем смысле этого слова.Политики и шпионы, красавицы и чудовища в человеческом обличье заполняли авансцены мировых столиц, сталкивались в битвах идеологий «наци» и «комми», сражались в темном закулисье рыцари плаща и кинжала, клепались в жарких цехах стальные армады, которым вскоре предстояло стать танковыми клиньями, режущими как масло просторы европейских и азиатских держав.В этой смуте межвоенного перемирья Рихард Зорге чувствовал себя как рыба в воде.
В центре остросюжетного романа современного американского писателя судьба женщины, ставшей с помощью большого бизнеса губернатором штата. В книге разоблачаются политические интриги законодательных органов штата, махинации и коррупция, царящие во время предвыборной кампании, рассказывается, как ради достижения своей цели губернатор штата и начальник полиции не брезгуют никакими средствами.
Безработного муромского инженера Геннадия Крупникова подлавливают террористы. За освобождение они требуют от него огромных отступных. Вместо денег парень предлагает им воплотить в жизнь сюжет своей книги о покушении на президента России. Для начала террористы заставляют Геныча убить мэра города. Отводя угрозу от близких, он совершает тяжкое преступление. Когда президент России приезжает в Муром на день города, у парня всё подготовлено для покушения. Но в момент времени «Ч» у русского до мозга костей человека не поднимается рука на президента родной страны.
Правда ли то, что написано в этой книге? К сожалению, да. Ее главные герои живут в современной Западной Германии. Многие из них носят подлинные имена. Другие же действуют под вымышленными фамилиями. И если отдельные эпизоды не являются копией имевших место событий, то основная фабула развития отражает подлинную действительность. Каждый день приносит новые факты, свидетельствующие об активизации неонацистов и о растущем отпоре демократической общественности: Неонацизм — это не только Национал-демократическая партия, но и та среда, которая ее порождает.Об этом и рассказывает журналист-международник Владимир Ломейко в своей книге, написанной на основе подробного изучения деятельности НДП, личных наблюдений и бесед во время поездок в Федеративную республику.
В своем детективном романе «Евгений Кушнарев: под прицелом» Андрей Кокотюха моделирует ситуации, которые могли предшествовать загадочной гибели яркого и неординарного политика. Выдвигая четыре версии развития событий, автор анализирует факты, не делая однозначных выводов, предоставляя возможность читателю выстраивать свою собственную версию…
В романе «Одержимые» Анджея Пшипковского в остросюжетной форме рассказывается о деятельности подпольной террористической организации «Огненные бригады», о том, как американские разведслужбы используют псевдореволюционные взгляды руководителей этой организации для осуществления политических провокаций.
В начале XX века Кодекс майя мог стать опасным оружием в руках нацистов! За то, что профессор Леви Вайцман скрыл пророчество древнейшей цивилизации о Судном дне от Третьего рейха, ему и его детям пришлось жестоко заплатить…2012 год. Конец времен близок. На рукопись, затерянную где-то в джунглях Гватемалы, открыта настоящая охота. Найти Кодекс раньше Ватикана, раньше спецслужб должна внучка профессора Алета, ведь сами майя избрали ее для этой миссии!