Агент на передовой - [5]

Она назначает мне следующую беседу через неделю, однако я вынужден эту встречу отложить. Я должен внедрить латвийского агента на станцию радиоконтроля Красной армии в Белоруссии. По возвращении на родные берега я звоню Прю и приглашаю её на ужин, на что получаю короткую отповедь: отношения нашей фирмы с клиентом строятся исключительно на деловой основе. Однако она счастлива мне сообщить, что в результате их действий все претензии ко мне сняты. Я рассыпаюсь в благодарностях и спрашиваю, не открывает ли это дорогу для нашего совместного ужина. Ответ положительный.

Мы встречаемся в «Бианки». Она в летнем платье с большим вырезом, волосы распущены, и все в ресторане, мужчины и женщины, не спускают с неё глаз. Я быстро смекаю, что мой обычный трёп не прокатывает. Мы только приступили к главному блюду, а мне уже прочитана целая лекция о разрыве между законом и справедливостью. Когда приносят счёт, она берёт его в руки, подсчитывает свою половину до последнего пенни, добавляет десять процентов чаевых и расплачивается со мной наличными. Я заявляю с напускным возмущением, что ещё никогда не сталкивался с такой беззастенчивой честностью, и она от смеха чуть не падает со стула.

Спустя шесть месяцев, получив предварительное одобрение начальства, я спрашиваю её, готова ли она выйти замуж за шпиона. И получаю согласие. Теперь черёд моей Конторы пригласить её на ужин. Через две недели она мне сообщает, что решила приостановить свою юридическую карьеру и пройти спецподготовку для супруг с последующим размещением во враждебном окружении. Я должен знать, что она приняла это решение по убеждению, а не из любви ко мне. После серьёзных колебаний победило чувство долга перед страной.

Спецподготовку она проходит с отличием. И через неделю я получаю назначение на должность второго секретаря (по торговым вопросам) британского посольства в Москве, куда еду вместе с супругой. Забегая вперёд, скажу, что Москва осталась нашим единственным совместным проектом. Но вовсе не потому, что Прю как-либо недостойно себя проявила. О причинах я ещё скажу.

Больше двух десятилетий, сначала вместе с Прю, а потом один, я служил моей королеве под дипломатическим или консульским прикрытием в Москве, Праге, Бухаресте, Будапеште, Тбилиси, Триесте, Хельсинки и совсем недавно в Таллине, рекрутируя секретных агентов всех мастей и координируя их работу. Меня никогда не приглашали в высокие кабинеты, где принимаются решения, и слава богу. Куратор по природе своей человек вольный. Он может получать приказы из Лондона, но в поле он хозяин судьбы как подчинённых ему агентов, так и своей собственной. И когда активная карьера шпиона-путешественника заканчивается (то есть ему под пятьдесят, перебирать бумажки он не любит и всю жизнь проработал дипломатом средней руки без соответствующего диплома), рассчитывать ему особенно не на что.

* * *

Скоро Рождество. Пришёл день моей расплаты. В катакомбах штаб-квартиры Конторы, что рядом с Темзой, меня сопровождают в душную комнатку, где встречает улыбающаяся умная женщина неопределённого возраста. Это Мойра из отдела кадров. В этих Мойрах есть что-то от инопланетян. Они знают о тебе больше, чем ты сам, но никогда не открывают подробностей и не говорят о своём к этому отношении.

— Ваша Прю. — Мойра вперивает в меня проницательный взгляд. — Как она пережила недавнее слияние её юридической конторы с другой фирмой? Её это наверняка огорчило.

— Спасибо, Мойра, но её это нисколько не огорчило, и мои поздравления в связи с проделанной домашней работой. Ничего другого я от вас не ждал.

— Она в порядке? И вы тоже? — В её голосе звучит нотка озабоченности, которую я предпочитаю проигнорировать. — После вашего благополучного возвращения.

— Всё отлично, Мойра. Счастливое воссоединение. Спасибо.

А теперь, пожалуйста, зачитай мой смертный приговор и давай с этим покончим. Но у Мойры свои методы. Следующая в её списке моя дочь Стефани.

— А с болезнями роста покончено? Она нормально учится в университете?

— Спасибо, Мойра. Никаких проблем. Преподаватели от неё в восторге.

А про себя думаю: когда уже ты мне скажешь, что выбрала этот четверг, поскольку пятницу никто не любит, чтобы устроить мне прощальную вечеринку? Как насчёт стаканчика холодного кофе дальше по коридору, в отделе по трудоустройству демобилизованных, где мне предложат потрясающую вакансию в военной индустрии, или контрактной фирме, или ещё в каких-то специальных местах для бывших шпионов вроде Национального фонда, Автомобильной ассоциации или частной школы, ищущей помощника казначея? Вот почему она застаёт меня врасплох, когда радостно объявляет:

— Между прочим, Нат, у нас для вас есть одна работёнка, если, конечно, вы готовы.

Готов? Мойра, да я к ней готов, как никто. Вот только с большими оговорками, поскольку, кажется, я знаю, что ты мне собираешься предложить, и мои подозрения перерастают в уверенность после её детской затравки насчёт очередной русской угрозы:

— Нат, надо ли мне вам говорить о том, как нас уже достал московский Центр в Лондоне и везде, где только можно?

Нет, Мойра, не надо. Об этом я рассказываю Конторе уже много лет подряд.