Агент № 1 - [4]

Не успели пройти и сотни шагов, как перед ними возник вражеский патруль, пересекавший дорогу. Они распознали итальянцев, которые вполголоса кляли собачью погоду. Держа пистолеты наготове, посланцы Александрии с облегчением убедились, что неровности почвы скрывают их от вражеских глаз. Агент № 1 кивнул на пистолет и предупредил Абадиса, чтобы тот случайно не выпалил, так как звук выстрела наверняка бы мог привлечь другие патрули и обречь экспедицию на провал. После того как итальянцы прошли, они облегченно перевели дух и начали осторожно продвигаться дальше.

Рассвело. На дороге слышались голоса, иногда немецкие, чаще итальянские. Изменив направление, они взяли севернее, держась подальше от шоссе, торопливо пересекая пригорки и лощины. Свободнее вздохнули, только добравшись до Пикерми — местности, хорошо знакомой Абадису, — и затаились в полуразрушенной церквушке. Решили спрятать здесь оружие. Общими усилиями приподняли одну из каменных плит и уложили под нее пистолеты. Место можно было легко запомнить.

— Смотри, как получается, — говорил суеверный Абадис, — вчера, тринадцатого числа, нас высадили с лодки, сегодня мы приступаем к выполнению нашего задания, и надо же так случиться, что сегодня вторник, а вторник, должен тебе сказать, у нас в Греции считается несчастливым днем…

Затем прошли мимо Ставроса, где дорога разветвляется на Марафон и Сунион. Здесь путники притаились и стали наблюдать за движением на шоссе, к тому же им нужно было выждать какое-то время, чтобы успела просохнуть одежда. Проезжающие автомашины останавливались и брали попутчиков, не требуя у них никаких документов. Не обнаружили они на шоссе и какого-либо контроля со стороны оккупантов. Пронаблюдав так несколько часов, кое-как приведя в порядок одежду и убедившись лишний раз, что они ничем не отличаются от остальных, путешественники смело вышли на шоссе. Был уже обеденный час, когда их догнал грузовик и без каких-либо затруднений повез обоих в Афины. Не успели они оглянуться, как уже сидели в маленьком уютном кафе у площади, затерявшись среди полутора десятков таких же, как и они, скромно одетых мужчин.

Первый этап задания был выполнен.

Рядом с ними потягивал кофе какой-то симпатичный средних лет человек. Приглядевшись к нему повнимательнее, друзья решили рискнуть.

— Мы из Патр, приехали сюда без пропусков, — обратился к нему Абадис. — Как здесь? Спрашивают ли документы?

— Часто бывает, что приходится и предъявлять, — ответил незнакомец. — Если все в порядке, то отпускают, а если нет, то забирают в полицию. А там…

И он многозначительно махнул рукой. По их просьбе он показал свое удостоверение. Сравнив его документ со своими, они быстро убедились в том, что сфабрикованные в Каире «удостоверения личности» никуда не годятся. Таким образом, центр «004» подвергал своих людей огромной опасности. Ведь оба они, доверившись «умникам» из греческой и английской разведок, могли выдать себя при первой же проверке.

— Через два дня у нас будут документы, — пообещал Абадис. — Но тебе придется назвать свое имя…

— Зовусь я Николаосом Тсеноглу. Скажем, с Крита… — ответил Ежи.

— Правильно, этим можно будет и объяснить твой акцент, — согласился Абадис.

Договорились о встрече через два дня, в то же самое время и в том же самом кафе. Агент № 1 достал пятидолларовую банкноту, разорвал ее и половинку протянул товарищу.

— Если кто-нибудь из нас не сможет прийти, то пусть вышлет человека, который будет вертеть в пальцах свою половинку…

II СЫН И МАТЬ

Кем же был агент № 1?

Отвечая командору Кроучу, что в Эгейском море он чувствует себя почти как дома, он ничуть не лгал. У этого человека с русской фамилией, которая в Греции звучала еще и как болгарская, был здесь свой родной дом. В доме жила его мать — единственный в мире человек, к которому он питал безграничную любовь. Для этого был целый ряд причин, главная из них — ранняя потеря отца. С младенческих лет Георгий Иванов-Шайнович знал, что, кроме матери, у него почти никого нет в целом свете…

Когда ему было всего лишь несколько лет от роду, начались семейные неполадки, а затем и развод родителей. Русский эмигрант Владимир Иванов, человек образованный и добрый, но с сумбурным характером, каким-то образом ухитрился так направить свой жизненный путь, что его жена и маленький сын оказались во враждебном ему лагере. Произошло это во время первой мировой войны на Кавказе. Леонардия Иванова, варшавянка из семьи Шайновичей, разведясь с полковником Ивановым, вторично вышла замуж за грека Яна Ламбрианидиса. Маленький Ирек так и не полюбил отчима. И в сердце его осталось место только для матери…

Тогда, в дыму войны и революции, Ирек мужественно перенес долгую и путаную дорогу с Кавказа к родному городу матери — Варшаве, где семейство Ламбрианидисов, теперь уже с тремя сыновьями, временно поселилось, с тем чтобы позднее навсегда переехать в Салоники, в северной Греции. Стремясь закрепить связь сына с родиной, пани Леонардия решила оставить Ирека в Варшаве и записать его в польскую школу.

У отцов марианов на Белянах Ирек не отличался особой старательностью. Случалось, что, получив двойку, он дерзко выкрикивал: