Агент № 1 - [20]
Наконец в середине мая 1940 года посол прислал упрямому просителю письмо с указанием явиться к генеральному консулу в Салониках «в целях регистрации, а также урегулирования вопроса об отношении к воинской службе». Как оказалось, консулу было поручено пока что официально утвердить Иванова на должности гражданского служащего при местном военном центре. Таким образом, даже сотрудничая с армией, Георгий все же продолжал оставаться лицом гражданским. Ему растолковали, что подобным образом он может принести больше пользы, а кроме того, ему было обещано засчитать службу такого вида при его зачислении в армию. Предвидя это, Иванов просил почти каждого высшего офицера, проезжающего Салоники, об именном призыве в формирующуюся в Сирии польскую бригаду. Офицеры обещали, прием, оказанный им в Салониках, хвалили, но повестки не присылали.
Так продолжалось вплоть до весны, когда Италия неожиданно выступила на стороне гитлеровской Германии, а на Данию с Норвегией, а потом на Бельгию с Голландией, под конец же и на Францию хлынула страшная танковая и авиационная волна. В конце июня 1940 года германскому нашествию противостояли только Британские острова, поддерживаемые странами Британской империи, и многочисленные, размещенные почти по всему свету английские базы. Пробраться в Англию, где укрылось польское эмиграционное правительство, было почти невозможно. Оставалось одно — вступить в Карпатскую бригаду, которая не дала разоружить себя во французской Сирии и пробилась в Палестину, под прикрытие англичан. Георгий Иванов опять выслал слезные прошения, его энергичная натура бунтовала против создавшегося положения, его мужская гордость была уязвлена…
Наконец произошло событие огромной важности, которое почти всех жителей спокойной до того Греции сразу же втянуло в страшный водоворот войны. В тот день Георгий впервые столкнулся с ядовитой рыбой дракеной. Раненая рука начала распухать. Направляясь к берегу, незадачливый рыбак почувствовал, что у него резко повысилась температура. Дома из-за этого, естественно, поднялся переполох, однако, пока ему заливали йодом ранку, Георгий вдруг заметил, что вовсе не он является главной причиной суматохи. «Что-то случилось», — подумал он. И только когда из города вернулся отчим, все разъяснилось.
— Ну как? Неужто правда? Иреку я еще ничего не говорила… — бросилась к нему пани Леонардия.
— Правда. На нас совершено предательское нападение! — выкрикнул Ламбрианидис. Видно было, что он просто кипит от негодования и едва владеет собой.
Тем временем радио начало передавать неприятную новость. 28 октября у берегов острова Тинос, где собрались сотни тысяч пилигримов, таинственная подводная лодка затопила судно «Хелли», на котором прибыли высокие политические лица. Граница с Албанией была уже в огне, того и гляди итальянские самолеты прилетят к порту и железнодорожному вокзалу в Салониках…
— Пропадет у меня весь уже оплаченный транспорт с мельничными приводными ремнями из Марселя, — с горечью заметил Ламбрианидис.
И действительно, вскоре крупный порт и важный железнодорожный узел в Салониках стал мишенью воздушных атак. Налеты итальянцы производили часто, но довольно вяло и не особенно метко. Как-то направленная на порт связка бомб упала немного южнее и развалила несколько домов на берегу, а воздушной волной снесло несколько человек в море. Жертвой принудительного купания оказался также и Георгий, но сколько-нибудь серьезных повреждений он при этом не получил. Георгий спокойно подплыл к каменным ступеням набережной и переоделся в отеле. Домой ему пришлось возвращаться в слишком просторном для него костюме директора Зарембы. Все наперебой высмеивали итальянцев. Население Салоник от самолетов противника не убегало, наоборот, все жители города во время налетов высыпали на улицу и с превеликим любопытством следили за маневрами итальянских асов.
Война с Италией шла преимущественно в Албании. Георгий восхищался дисциплиной и исполнительностью греческих призывников, которые с оружием в руках шли сражаться за честь своей родины. На борьбу за свободу встал, буквально весь народ. Пребывающий в то время в заключении секретарь ЦК Греческой коммунистической партии написал письмо, призывающее греков превратить каждый мост и каждую деревню в опорный пункт сопротивления захватчикам. Письмо было настолько красноречивым и убедительным, что по приказу диктатора Метаксаса оно было опубликовано в прессе и распространено среди солдат на фронте. Одновременно с этим на родину возвращалась политическая оппозиция, до этого искавшая за границей убежища от преследований диктатуры. Таким образом, в газетах можно было прочесть и патриотическое воззвание возвращающегося из изгнания митрополита Дамаскиноса. В грозный для отчизны час главным была теперь борьба с фашистской агрессией Италии и Германии.
Греция не разделила печальной судьбы Польши и не дрогнула перед вероломным нападением. Итальянцы сначала были остановлены, а потом их начали бить. В горных местностях технического превосходства итальянцев оказалось явно недостаточно для победы над греческой армией. Одновременно с этим англичане обрушились на итальянцев в Абиссинии, Ливии, на Средиземном море…
