Агава - [7]

Жестом Фаис приветствует председателя парламентской комиссии по вопросам обороны Рудольфо Маринетти — бывшего морского офицера, которому нравится, когда его называют адмиралом. Он оживленно беседует с двумя сенаторами от независимых левых, которые уже много лет интересуются военными проблемами, и с начальником генерального штаба министерства обороны Тинти. Генерал Тинти собирается выйти на пенсию, так что скорее всего они обсуждают с ним кандидатуру его возможного преемника. Интересно, они уже сговорились или нет? — думает Фаис. Назначение на этот пост нового человека стало поводом для неоднократных стычек между министром обороны, министром внутренних дел и главой правительства.

Ни министра, ни его заместителя нет, отмечает про себя Фаис, рассеянно прислушиваясь к тихому голосу Страмбелли. Страмбелли и Фульви были такими друзьями. Перед глазами Фаиса так и стоит Страмбелли в тот вечер — седовласый, с круглым невыразительным лицом; с видом доброго дядюшки он гладил по волосам Франку Фульви и прижимал ее голову к своему плечу, чтобы она не смотрела на лежавший ничком на полу и еще не остывший труп своего отца.

Сейчас он, придерживая за острый локоть Ренгу, в чем-то настойчиво его убеждает. Фаису, непонятно почему, это не по душе. И он, перебив Страмбелли, спрашивает:

— А где же семья?

Тот резко оборачивается, словно вопрос этот застал его врасплох.

— Семья? Ах да, здесь его брат. — Он показывает на пожилого, слегка сутулящегося господина с усталым лицом, который без всякого интереса слушает, что ему говорит какой-то генерал. — Жена и дочь сюда не придут, они ждут нас у часовни, на кладбище. — И, заметив удивление, промелькнувшее в глазах Фаиса, добавляет: — Они сами так захотели.

Ответив, Страмбелли возобновляет беседу с Ренгой.

Эльвино Фаис какое-то мгновение стоит, опустив голову и наморщив лоб. Потом отходит от беседующих в поисках тени. Солнце палит немилосердно, и тени нигде нет. Уже половина второго. Странное время для похорон государственного масштаба. У Фаиса под фуражкой ужасно чешется голова. Струйка пота стекает по шее, рубашку хоть выжимай. Генерал неторопливо отходит все дальше. На противоположной стороне площадки под деревом стоят офицеры с венками, и он направляется к ним. Под широкой кроной пинии немного прохладнее. Отойдя в сторонку, он снимает фуражку и вытирает голову носовым платком.

От голоса, внезапно раздавшегося за его спиной, генерал вздрагивает и резко оборачивается. Стоящий перед ним человек с улыбкой протягивает ему руку. Должно быть, он с самого начала укрылся в тени, потому что его гладкое загорелое лицо выглядит свежим и на костюме ни складочки, словно он и не сидел в машине. Фаис пожимает своей вспотевшей ладонью его сухую руку. Мауро Данелли де Мария, президент крупнейшего государственного объединения заводов черной металлургии.

— Какой печальный повод для встречи, не правда ли, генерал? — говорит он, подкрепляя свои слова сдержанным кивком.

Фаис, прежде чем сунуть платок в карман, вытирает им вспотевшие ладони.

Данелли, выходец из аристократической семьи, очень рано с блеском защитил диссертацию и, продемонстрировав незаурядные администраторские способности, вывел захудалую фирму по производству электронного оборудования (большую часть акций которой он приобрел в результате отчаянно смелой операции) в число ведущих. Сразу же после этого он женился на дочери другого предпринимателя, который не мог похвастать знатным происхождением, зато владел солидными пакетами акций. Свое восхождение по ступенькам власти Данелли начал с того, что уступил государству тридцать процентов акций своего предприятия, обеспечив себе главенствующую роль благодаря контролю над мелкими швейцарскими и панамскими компаниями, входившими в состав некоего подставного акционерного общества. Операция эта, как поговаривали, принесла ему семь миллиардов прибыли, причем два из них, если верить слухам, были переведены на текущий счет тогдашнего министра государственных участий3. Через каких-нибудь три года Мауро Данелли был уже президентом государственной компании, контролировавшей не только всю итальянскую черную металлургию, но также авиастроение и электронную промышленность.

Инженер Данелли едва заметно улыбается, рассматривая офицеров, которые томятся на солнце перед входом в госпиталь. Наконец выносят гроб.

— А знаете, я ведь приехал сюда ради вас. Мне не хотелось, чтобы наша встреча носила слишком официальный характер.

Фаис настораживается. Вялость и расслабленность сразу проходят — срабатывает инстинкт самосохранения.

— Сорок пять минут тому назад, — продолжает Данелли, — мой самолет приземлился в аэропорту Чампино. Пилот ждет меня: через час он должен доставить меня обратно в Неаполь. Сегодня вечером я жду очень важных гостей, так что мне обязательно надо вернуться вовремя.

На слове «важных» Данелли делает особый упор: собеседник должен понять и то, что встреча с этими гостями имеет для него действительно большое значение, и то, что существуют еще какие-то другие обязательства и, следовательно, другие лица, к которым даже он относится с почтением.