Агава - [16]

У Паоло даже холодок па спине пробежал.

— Значит, он имел отношение к ведомству вооружений?

— Конечно.

— А кто тогда руководил этой службой?

— Да не волнуйся ты так, — говорят Мональди. — Никакого секрета здесь нет, достаточно заглянуть в справочник «Моначи». — Он находит в книжном шкафу нужный том и начинает его перелистывать. — Ну вот, ведомство вооружений… Генеральный директор Армандо Фульви. Тебя устраивает?

Идиот, думает про себя Паоло. Как же этой раньше не догадался? Ведь и генерал Фульви намекал на это по телефону.

Удивленный молчанием Паоло, Мональди спрашивает:

— Что-нибудь важное?

— Нет, нет… но может пригодиться мне для одного дела.

Пасло садится за пишущую машинку; самое трудное время — конец рабочего дня. Остальные семеро сотрудников отстукивают свои материалы, телефоны звонят непрерывно, вбегают курьеры и наваливают на столы рулоны телетайпных лент, сообщения корреспондентов с мест; все это надо как-то обработать: тут хвост обрезать, там подправить, придумать заголовок.

Наконец перед ним остаются только заметки о похоронах генерала: несколько коротких сообщений, касающихся всей этой истории. Негусто. Судя по тому, что он узнал от Страмбелли, к числу достоверных можно отнести информацию о распавшейся семье, но он не намерен развивать официальную версию — о человеке, покончившем с собой от тоски и одиночества. Контакты с Гуараши, воскресный звонок в редакцию… Если выложить все вот так, как оно есть, значит загубить материал и, быть может, навести на след еще кого-нибудь, кто уже учуял в этой истории что-то неладное. Нет, лучше все это сейчас попридержать и использовать потом, когда ему действительно будет что сказать читателю. И он звонит главному редактору. После двух длинных гудков тот поднимает трубку:

— В чем дело?

— Слушай, Бьонди, тебя устроит пара страниц? Да, пожалуй, и этого будет много…

— Ладно, давай шестьдесят строк, только поторапливайся.

Паоло пытается не обращать внимания на царящий вокруг бедлам, сосредоточиться на своей задаче. Пальцы бегают по клавишам. Получается сухой репортаж: похороны, парад военных звезд, погребальная церемония. И еще — выдержка из заключения медицинского эксперта (интересно, зачем им понадобился врач из военного госпиталя?), странная история с двумя выстрелами: первый, оказывается, был сделан для пробы, второй — в сердце. Все ли проверено как следует? Рассчитана ли траектория, сняты ли отпечатки пальцев? Почему об этом нет ни слова в официальном сообщении?

С грехом пополам он растягивает материал на две страницы, а под конец высказывает кое-какие сомнения, которые могут возникнуть у каждого, когда из жизни уходит военный, занимавший столь высокий пост. Ссылается на слухи о каких-то интригах и о предстоящих перестановках, «хотя министерство обороны пока их опровергает».

Вынимая лист из каретки, Паоло чувствует, что кто-то стоит у него за спиной, и оборачивается, готовый на резкость.

— Это ты о Фульви?

За его стулом стоит Дамиана, редактор отдела светской хроники. Дамиане уже под пятьдесят, но больше тридцати пяти ей не дашь, такая она худенькая, загорелая, всегда подтянутая и одетая по молодежной моде. Сейчас на ней шуршащая «цыганская» юбка и расшитая безрукавка. Можно себе представить, какой она была в молодости! Первая женщина-репортер, проехавшая всю Европу — от Рима до Сибири — на своем дребезжащем «фиате-600». В годы расцвета иллюстрированных журналов ее блестящие и оригинальные корреспонденции оживленно обсуждались в гостиных; благодаря им резко подскочил тираж еженедельника, в котором она работала, их перепечатывали в пяти или шести зарубежных изданиях.

А потом Дамиана выдохлась: слишком много всяких соблазнов, а здоровье хрупкое. Теперь она больше всего на свете печется о своем физическом благополучии (скорее всего, это тоска по ушедшей молодости), каждый месяц заводит новый роман и внимательно следит за ходом всех медицинских конгрессов.

— Это ты? А говорили, что ты нездорова, — замечает Паоло. Дамиана ему симпатична, хотя у нее каждый месяц не только новая любовь, но и новая болезнь — в зависимости от темы последнего медицинского конгресса, на котором она присутствовала.

— Хочешь, познакомлю тебя с Франкой Фульви? — спрашивает она спокойно.

Паоло даже подпрыгивает на стуле.

— Ты знаешь ее?

— Разве тебе не известно, что мой отец был генералом? У меня сохранилась связь с некоторыми его старыми друзьями, вернее, друзьями нашей семьи. Ну а Франка к тому же учится в университете с моей дочкой, и сейчас они вместе готовятся к какому-то очередному экзамену. После того как не стало ее отца, я предложила девочке пожить немного у нас — места хватит. Она согласилась: у нее сложные отношения с матерью.

— Когда я могу ее увидеть? — спрашивает Паоло.

— Да хоть сегодня вечером. Приходи к ужину. — Она придвигает к себе телефон. Паоло ей не мешает, значит, он согласен.

— Кристина? Сегодня за столом нас будет пятеро, я приведу одного своего коллегу.

Положив трубку, она улыбается: — Дочка наверняка решила, что у меня новый любовник. С чего бы вдруг женщина стала приглашать на ужин коллегу? — Дамиана решительно беріг листок бумаги и пишет адрес. — Так мы ждем тебя к четверти десятого. Облачись в костюм и прихвати бутылку вина. Но учтя — ты ничего не знаешь. Девочка делает вид, будто ей все нипочем, но для нее это был страшный удар. Пришла к отцу, чтобы пойти с ним в ресторан, а увидела труп на полу и каких-то людей, рыскающих по квартире. Ей даже не разрешили к нему подойти. А сегодня еще похороны… Смотри не проговорись, что ты занимаешься этим делом, и ее веди себя по-свински.