Агата и археолог. Мемуары мужа Агаты Кристи - [94]

Годы, которые я провел в Институте (с 1947-го по 1960-й), подарили мне чувство глубокого удовлетворения от работы и научили правильно распределять энергию. Когда я получил должность, мне было сорок три года. Я был деятелен и полон сил. Сейчас, оглядываясь назад с высоты своих семидесяти лет, я завидую собственной силе и здоровью. Моя способность к концентрации в сочетании с редкими минутами заслуженного отдыха и развлечений позволяла выжать максимум из двадцати четырёх часов, составляющих сутки. Мне приходилось работать то дома, то за границей — примерно поровну. Каждый год я проводил несколько месяцев в поездках или на полевой работе в Нимруде, в Ираке, а затем возвращался домой, чтобы рассказать о результатах раскопок. Публичные лекции тешили моё самолюбие и, надеюсь, аудиторию. На общих ежегодных собраниях Иракской школы в Королевском географическом обществе порой собиралось более пятисот человек.

Выбирая место для раскопок в Ираке, я мог остановиться на любой из четырёх ассирийских столиц: Ниневии, Нимруде, Ашшуре и Хорсабаде. Первые три были построены в стратегически важных местах, выбранных для сплочения империи. Городища Ниневия и Нимруд (Калах), расположенный примерно в двадцати милях к югу, стояли на восточном берегу Тигра (Нимруд — примерно в дне пути от реки), а Ашшур — на противоположном, западном берегу, в сорока милях ниже по течению.

Четвёртой ассирийской столицей, привлекшей моё внимание, стал Хорсабад, расположенный примерно в дюжине миль к северо-востоку от Ниневии, ближе к горам, но этот город можно назвать неудачным ассирийским проектом. Это был недостроенный дом царя-узурпатора Саргона, правившего с 722 по 705 год до н. э. Наследники Саргона не проявили к городу особого интереса. Тем не менее в этом любопытном поселении вели обширные раскопки французские экспедиции под руководством Ботта и Плэйса, а затем американская экспедиция из Чикаго. Я не думаю, что нам удастся вписать принципиально новую главу в историю этого города, хотя не сомневаюсь, что там ещё есть что копать.

Естественно, у меня была мысль продолжить работу в Ниневии, где многие британские первооткрыватели — Рич, Лейард, Джордж Смит, уроженец Ирака Рассам[86], Бадж[87], Кинг и Кэмпбелл Томпсон — совершали интереснейшие находки. Увы, работая с Кэмпбеллом Томпсоном, я убедился, что любые масштабные раскопки этого городища потребовали бы совершенно неподъёмных для нас затрат. Верхние двадцать футов холма представляют собой массу беспорядочно перемешанных обломков, которую постоянно грабили и разрушали ещё с ассирийских времён. Чтобы разобрать это гигантское нагромождение руин, понадобилось бы несколько поколений рабочих. Правда, под ним скрывается великолепная последовательность доисторических слоёв, покрывающая период длиной как минимум в четыре тысячи лет. Мне нравится думать, что однажды какая-нибудь мужественная команда археологов возьмётся за этот телль и прольёт поток света на весь доисторический период Месопотамии. С тех самых пор, как я работал в Ниневии, я нахожусь под непроходящим впечатлением от огромной площади этого городища, составляющей около 1800 акров, и от интригующей планировки внешнего города за пределами акрополя, от массивных укреплений и великолепных руин ассирийской ирригационной системы. Увы, сейчас это прекрасное место плотно окружено современными постройками. Мне же удалось увидеть Ниневию практически такой, какой видел её Лейард, — нетронутой и сияющей первозданной красотой. Даже огромная каменная дамба Синаххериба была не застроена. Я знал, что у меня нет никакой надежды раскопать огромный ассирийский арсенал, известный как Неби Юнус: работа здесь была невозможна из-за неприкосновенной мечети, где, согласно преданию, хранились мощи пророка Ионы. Несмотря на это препятствие, Фуад Сафар, а затем и Тарик эль Мадхлум решились копать в районе одних ворот. В результате этих раскопок увидела свет поразительная находка — скульптура египетского фараона Тахарки приблизительно 650 года до н. э. Тарик также провёл успешные раскопки ворот Ниневии и обнаружил рельефы, оставленные Лейардом во дворце Синаххериба.

Ашшур, древняя религиозная столица, где хоронили ассирийских царей, был тщательно исследован немецкими археологами в период с 1903 по 1912 год и блестяще описан Вальтером Андра[88], с которым мне повезло познакомиться, когда он навещал Леонарда Вулли в Уре. В какой-то момент в отношениях между учёными наступил разлад, потому что немецкие археологи усомнились в дате постройки шумерских жилищ, которую совершенно правильно определил Вулли. Примирение наступило, когда Андра торжественно извинился перед Вулли и в знак примирения церемонно преподнёс ему огромную гроздь бананов на вершине урского зиккурата. В то время карьера Андра уже клонилась к закату, но он дополнил свою работу с Колдевеем в Вавилоне не менее выдающимися достижениями в Ашшуре. Теперь нам известно, что этот священный город также являлся важным перевалочным пунктом для торговли металлом, особенно в районе 2000 года до н. э., когда ассирийская колония купцов из Кюль-Тепе в Каппадокии в больших количествах меняла на медь ткани и олово, доставляемое из Ирана. Сегодня мы имеем полное представление о том, какую огромную роль играл Ашшур в истории Западной Азии.