Агапи в Радужном мире - [25]
— Помоги снять корзинку, — вместо ответа попросила я.
Для того, чтобы показать, какие тяжести приходится таскать бедной девушке, в момент, когда Страж взялся за кошёлку, сняла с неё заклятие облегчения. Но «братец» даже не поморщился. С лёгкостью поставил ношу на землю и, отодвинув меня в сторону, тщательно запер калитку. Пока Инк возился с замком, кот сунул мордочку в корзинку, проводя инспекционную проверку покупок.
— В проулке на меня напали грабители, — пожаловалась друзьям, когда мы вошли в дом.
— Они живы? — с интересом посмотрел на меня Инк.
— Сам посмотри, — перекинув через голову витой пёстрый шнур, служивший лямкой, я протянула суму другу.
— Ты хочешь сказать, что нападавшие здесь? — округлил глаза Страж и тряхнул торбочку.
Пришлось рассказывать о том, как я отбилась от грабителей.
— Сама не знаю, зачем рявкнула: «Отдай своё сердце!». В детстве в пионерском лагере, когда удавалось вечерами спрятаться от вожатых, такими ужастиками друг друга пугали. Устраивали тайные посиделки и наслаждались страхом. Все сказочки помнили наизусть. Знали, в какой момент рассказчик пугать будет. Было круто суметь не вздрогнуть, когда рассказчик, дойдя до апогея таинственности и ужаса, выбрасывал вперёд руку. Чаще всё равно дружно визжали, а потом расслаблялись, смеясь над своим испугом. — Погрузившись в воспоминания, я медленно выкладывала продукты из корзины, не думая, слушает ли мой рассказ Инк, пока не услышала всхлип.
Рес Плой сидел на полу, держась за живот, и вытирал слёзы.
— Ты чего?
— Туристка… — начал было мужчина, но приступ смеха опять скрутил его, и он повалился на пол, едва сдерживаясь, чтобы не заржать в голос.
— Может, тебе водички дать? — протянула я ему пиалу с колодезной водой, недоумевая, что настолько смешное было в моём рассказе.
— Только ты могла учудить такое, — слегка успокоившись, решил объяснить свой смех «братец». — Да будет тебе известно, что в этом мире тоже есть страшные сказки. Их рассказывают детям в воспитательных целях. Одна из них гласит, что где-то в горах живет злая тётка Шоникрия. Как проголодается, выбирается из своей тёмной-тёмной пещеры и бродит по городам и сёлам в поисках непослушных детей. Когда находит, ловит их и складывает в мешок, чтобы утащить в свою пещеру. Но сначала злыдня вырывает у несчастных сердце и, пока оно свежее, жрёт, не сходя с места.
— Страсти какие! Теперь понятно, почему разбойник в штаны наложил, — вернулась я было к разбору корзинки, но вспомнила о мальчишке. — Инк, мальчонку из сумы достать надо. Жалкий он какой-то. Забитый.
Страж, прихватив суму, ушёл в салон, сопровождаемый любопытным котом. А я занялась ужином. Хорошо, что напробовалась сыра на базаре и не страдаю от голода, но Инк ел последний раз утром, перед тем, как мы тронулись в путь к Столице.
Покрутила в руках тыковки. Что к чему? Понюхала. Непонятно. Разрезала пополам. Ой! Действительно — тыковки. Ну, так я знаю, что сейчас приготовлю! Разрезала ещё одну. Выбрала лохматую мякоть с семечками и немного присолила. Сыр попался пресный, похожий на прессованный творог. Размяла в миске, нашинковала зелени побольше, разбила два яйца и всё смешала. Посолила, поперчила. Попробовала, и вкус мне понравился. В подготовленные половинки тыковок, как в чашечки, выложила смесь и…
Упс! Эту красоту запекать следует, а у меня только костерок в очаге открытом. Полезла исследовать посудный ящик. В свой прошлый визит на Лавиньш «братец» жил один, и ждать, что у него будет большой ассортимент утвари, не приходилось. Но вдруг найдется что-то подходящее? Мне повезло. Не знаю, для чего предназначался этот керамический горшок, но для моей цели он подходит.
Помыла тщательно, ещё и магией прошлась, чтобы наверняка был чистым, и поставила в него на перевёрнутую пиалу тарелку с моими тыковками. Водрузила это сооружение в середину углей, заранее подготовленных, и плотно накрыла подходящей крышкой. Угли подгребла повыше к стенкам и облегчённо вздохнула — должно получиться.
— Что тут вас? — спросила у друзей, входя в салон и вытирая мокрые руки захваченным из кухни полотенцем.
На меня даже не оглянулись. Страж и кот сидели на ковре и внимательно слушали рассказ мальчишки, которого благополучно освободили из сумы. Пленника успели вымыть, обсушить и одеть в чистую одежду Инка. Длинные рукава и штанины, чтобы не мешали, подвернули. Лишнего халата в доме не нашлось, поэтому рассказчик был укутан в плед.
Понимая, что мешать не стоит, я тихонько присела у стены слушать печальную историю.
— Бабушка, когда сердилась на маму, так и называла её «последовательница Пресветлой», — заметив недоумение Инка, объяснил: — Женщина, родившая вне брака. Хоть и был я косроковичем, бабушка меня любила. Знаю семьи, где дочерей с новорожденным выгоняли из дома, лишая поддержки семьи. Потом бабушка заболела. Я старался облегчить её страдания, но она всё равно умерла.
Мальчик, погрузившись в грустные воспоминания, замолчал и несколько раз сдержанно всхлипнул, утирая слёзы рукавом. Собрался, вздохнул глубоко и продолжил.
— Пока бабушка была жива, мы не бедствовали. Я не сказал, что она повитухой была? Лучшей в нашем квартале. За ней даже из других районов Столицы посылали. Женщины доверяли ей больше, чем целителям, — и опять грустная пауза в рассказе, шмыганье носом и слёзы на щеках. — Мама старательно растягивала сбережения, оставшиеся от бабушки, но они закончились. Меня даже учеником никто брать не хотел. Мал ещё, говорили, но я-то понимал, что причина в другом. Плохой приметой считается впустить в дом такого, как я. Маму тоже не хотели нанимать, даже на самую грязную работу. Наверное, поэтому она и приняла решение… Посадила меня подле себя, обняла и сказала: «Ты должен меня понять. Только по нужде я иду на улицу. Не выжить нам иначе. Давай договоримся. Когда буду возвращаться в дом с мужчиной — уходи. Днём гуляй где-то, а ночуй в сарайчике во дворе. Сделай там себе лежанку, запирайся изнутри и спи спокойно». И ушла на улицу. Я собрал свои вещи, одеяло, гамак и перетащил всё в сарай. Решил, что не буду туда-сюда кочевать, а буду жить там всегда. Мать вернулась быстро и не одна. Не заходя в дом, мужик остановил её у моего убежища и сказал: «Я вижу, что ты впервой на промысел вышла. Нужда погнала? Бывает. Слушай сюда. Не надо тебе этим заниматься. Жить вместе будем. С голоду умереть не дам ни тебе, ни приблуде твоему. Но будь послушной и кроткой. Иначе сам отведу на улицу или продам в дом удовольствий. Поняла?». Мать что-то согласно пискнула в ответ. Как я тогда жалел, что мал и слаб. Жалел, что не могу защитить её от нахала. Жалел, что не скоро ещё войду в силу и смогу содержать нас достойно. Так началась новая жизнь. Вначале даже неплохо было. Правда, в дом я уже не заходил и старался почаще уходить со двора, чтобы не попадаться жильцу на глаза.
Когда говорят, что очнувшись в незнакомом месте, думаешь, что это сон, не верьте. Это как надо не знать себя, свое тело, свою жизнь, чтобы не понять, что ты не в собственной кровати и даже не в собственной квартире? Тельце новое мне досталось — обнять и плакать. Отроковица лет двенадцати: худа, смугла и вдобавок нема. Ни спросить, ни попросить, ни спеть жалостливо не смогу. Еще и нага, как Ева в раю. И что мне делать, как жить? Но выбора нет. Я выхожу в новый мир. Кто не спрятался, я не виновата. Сами бойтесь, а мне и без вас страшно. С сердечной благодарностью за редактуру, моей обожаемой L-Miras.
© «Баба-Яга против!» Против того, чтобы зараза прагматизма, занесённая из другого измерения, погубила мир сказок и чудес Дремлесье, благодаря существованию которого мы помним «Репку» и «Курочку Рябу», «Финиста — Ясного Сокола» и «Василису Прекрасную», учимся добру, благородству и вере в чудеса. А ведь хотела тихо отсидеться…
Вот так живёшь-живёшь, а потом "бац!" и в поход захотелось. Упитанной козой по горам поскакать, депрессию начинающуюся затоптать. Теперь расплачиваюсь…
Где я и где военное училище? Пусть и иномирское. Не умею я ходить строем. Лучше кофе с печеньками попью с кастеляном. Эх, знать бы, чем мне это обернётся, лучше бы на плацу маршировала…
Ад для меня — это не жаркое пламя под котлами с кипящей смолой. Это ледяной ветер в торосах и бессилие…
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Закари Ин ничего не знает о Китае. В школе преподают только западную историю и мифологию, а мама-китаянка не любит говорить о своем прошлом. Самое время пройти экспресс-курс, потому что маму Зака похитили демоны, которые пытаются открыть портал в подземный мир, а дух Первого императора Китая вселился в его очки дополненной реальности и комментирует все происходящее. Теперь у Зака есть всего четырнадцать дней до наступления Месяца Призраков, чтобы на пару с одним из самых печально известных тиранов в истории добраться до Поднебесной, украсть могущественные артефакты, сразиться за мир смертных и спасти маму.
Отправляясь хоронить надежды на самую бесперспективную окраину империи, Гайрон четвертый сын из дома Рэм даже не подозревает какую долю ему, на самом деле, уготовила безжалостная судьба. А пока он решает проблемы, бесполезной на первый взгляд провинции, империя начинает трещать по швам. Иллюстрации в произведении подобраны автором.
Пески и ветра, ифриты и джины, сокровища самого султана, и даже таинственный орден ашинов — полный тайн и загадок восток отнюдь не желает выпускать Ильдиара де Нота из своих жарких объятий. Чтобы вернуться домой, ему придется внимать голосам Пустыни и научиться играть по ее правилам. В то же время по следам отправленного в изгнание магистра отправляется его бывший оруженосец, а ныне — друг и соратник, сэр Джеймс Доусон, которому в его предприятии помогает старозаветный паладин Прокард Норлингтон. Но, на свою беду, рыцари делают остановку старом придорожном трактире, двери которого ведут вовсе не туда, куда бы хотелось его постояльцам. Теперь их путь лежит через Терновые Холмы — серый и безрадостный край, где живые люди лежат в присыпанных землей могилах, в небесах кружат желто-красные листья, а меж кустов колючего терна и цветущего чертополоха бродят опасные и вечно голодные твари…
Сборник материалов по миру Вольного Флота. Страны, народы, расы, мелкие рассказы, не касающиеся основного повествования.
Мир далекого будущего, мир нового средневековья. Все изменилось – и ничего не изменилось. Люди все так же живут, ищут и борются за обладание сокровищами. Моряки-маги заклинают ветра и поднимают со дна затонувшие корабли. Давно умершие чародеи пытаются восстановить былое могущество. Принц из далекого Альбиона и моряк из Тавриды оказываются в самом центре событий, связанных с давно затонувшим флагманом турецкого флота. Поход за золотом и драгоценностями оборачивается борьбой за утраченную целостность мира, главное сокровище, добытое с морского дна.
Сын легендарного «чародея поневоле» Магнус — это, что называется, оригинальное слово в искусстве Высокой магии!Есть, знаете, масса чародеев, бродящих из мира в мир во исполнение своей высокой миссии... а вот как насчет волшебника, что бродяжничает В ПОИСКАХ этой самой миссии — а найти ее ну никак не может?..Есть, знаете, просто куча магов, готовых сей секунд пустить свое искусство в ход во имя благого дела... а вот как насчет волшебника, что во имя благого дела чародействовать КАК РАЗ НЕ НАМЕРЕН?..Это — блистательный сериал Кристофера Сташефа.Самая забавная смесь фэнтези и фантастики, невероятных приключений и искрометного, озорного юмора, какую только можно вообразить.Вы смеялись над славными деяниями «чародея поневоле»? Тогда не пропустите сногсшибательную сагу о странствиях ВОЛШЕБНИКА-БРОДЯГИ!
Оперативно-розыскная служба у драконов организована плохо. Но я-то тоже не сыщик. И дедушку не бросишь. Старенький уже, тысяча триста лет…