Африканский ветер - [125]

— Мы находимся в стране масаев[40],— объявил водитель.

В выданной фирмой «Развлечение-Сафари» книжке было указало, что масаи — гордые, красивые, высокие люди, живущие в полной физической свободе общинами различных полов с едиными правами на собственность общины.

Мы увидели некоторых представителей этого племени масаи. Их красные накидки были красиво намотаны на стройные тела. Их уши, увешанные серьгами до самых плеч, были предметом охоты фотоманьяков, одетых в одежды первооткрывателей. Путешественники, приезжавшие сюда впервые, не все конечно, часто полагали, что окажутся в черно-белой Африке времен Тарзана. На их головах были колониальные каски или колпаки трапперов, на ногах — высокие сапоги, одеты они были в рубашки цвета хаки, куртки цвета хаки, брюки цвета хаки. В этот небывалый комфорт, созданный специально для них, они приезжали прямо из синематеки.

Измученная предыдущей тяжелой ночью, Энни с трудом подавляла зевоту. Я вел себя любезно, потому что во мне родилось какое-то безумное и непреодолимое желание иметь все: подружку, сестру, приятельницу, спутницу, любовницу, доверенное лицо и, почему бы и нет, санитарку. Будучи подлецом и одновременно жертвой обстоятельств, я впал в генетическую ловушку всех мужчин: я хотел говорить о жене с другой женщиной. Оторвавшись от реальности, я не соглашался со смертью Энджи. Мне захотелось рассказать Энни о жене, описать ее, проанализировать ее поступки, перечислить ее капризы, покритиковать ее манеру управления компанией. Но я подавил в себе это желание, я должен был любой ценой уйти от возможных противоречий, которые могли бы возникнуть при разговоре. Моя изначальная ложь, легенда о богатом дяде, которого надо было обмануть, чтобы он не лишил нас наследства, оставалась достоверной только благодаря моему молчанию.

— Тебе стало лучше? — спросила Энни.

Энни? Она была совершенно нормальной женщиной, которая нуждалась в приятеле менее занудливом, чем я. По меньшей мере более добром.

— Спасибо, и все это благодаря тебе.

Я сделал небольшую паузу и заговорил профессорским тоном:

— Ты слышала о масаях?

— О чем?

— О масаях.

— Что это такое, масаи?

— Ты что, не читала брошюру?

— Нет.

Я вздохнул:

— Это кочевой народ, который часто возвращается в этот район. Взгляни направо, вот этот высокий человек в красной накидке… Это мужчина племени масаи.

— Ага? Какой он живописный, просто прелесть!

В горле у меня стоял ком, я закашлялся, как больной туберкулезом.

— Скоро мы должны приехать в гостиницу «Амбозели Серена».

— Ты каркаешь, как ворона, — сказала она, — но это пройдет, увидишь. Гам мы помоемся, а то мы покрылись красной пылью! Видишь… Какой ужас, представляешь, что мы глотаем?

Я выпил воды из бутылки, голос немного восстановился.

— В Лас-Вегасе пыль приносится из пустыни, в Лос-Анджелесе глаза щиплет от загрязнения, весь мир такой грязный…

Она обиженно произнесла:

— Ну, снова начинается. Ты все время хочешь оставить за собой последнее слово. Вот что я тебе скажу: мы больше привыкли к загрязнению в Лос-Анджелесе, чем к этой пыли. Тамошние вирусы уже хорошо известны…

Она была одновременно и по-детски наивна, и гениальна, как все женщины, говорящие об очевидных вещах. Мы уже подъехали к какому-то порталу посреди равнины. На щите были вывешены правила поведения. Первым требованием было не фотографировать масаев.

— Это зачем? У нас даже нет фотоаппарата, — сказала Энни.

Я каркнул:

— Мы не единственные посетители этого района. Если у нас нет фотоаппарата, то у других-то есть…

— Хорошо, хорошо, — сказала она — Успокойся!

Водитель засуетился перед окошком. Он предъявил охраннику различные разрешения, тот неспешно записывал каждый документ в огромную книгу учета посетителей. И в этой стране я хотел «потерять» жену? Возможно, заблудившись в пригороде Найроби или Момбасы, какой-нибудь чернокожий и мог бы исчезнуть среди себе подобных или какой-нибудь белый, более тупой, чем другие, мог потеряться среди чернокожих. Но если он был под опекой этой организации, такого произойти просто не могло. Каждого клиента, как на счетах, бесконечно считали и пересчитывали.

Водитель перестал отвечать на наши вопросы. Не обращая внимания на мою настойчивость, он не сказал, сколько нам еще ехать. Я мысленно обозвал его всякими словами, и это принесло мне облегчение.

— О чем ты думаешь? — спросила чуть позже Энни.

— Какая разница?

— Мне интересно, — ответила она.

— Жаль тебя разочаровывать, но ни о чем.

Водитель остановился перед прилавками. Это была вынужденная остановка, здесь была организована продажа сувениров для туристов. Масаи предлагали купить вырезанные из дерева статуэтки. Я попросил водителя ехать дальше. Мы ему ужасно надоели, это чувство было взаимным. Проехав мимо окруженной автобусами бензоколонки, мы, покрытые пылью, с воспаленными глазами, подъехали наконец к воротам гостиницы «Амбозели Серена».

— Что за идиотское путешествие! — воскликнула Энни. — Уехать из «Дайане Риф» ради этого? И это еще не все, взгляни! Мы приехали на стройку.

Она указала рукой на кран и работавших вокруг него рабочих. Водитель посмотрел на нас насмешливо: