Африка: Сборник - [196]

Распахнув дверь крытого соломой домика, оставленную, как всегда, незапертой, он вступил в сумрачную прохладную комнату с одним окном. Вместо занавески — переброшенная через бечевку простыня. Маленький металлический столик, четыре деревянных стула и скамейка, да еще поставец с керосинкой — вот и вся обстановка, более чем скромная по его прежним городским меркам.

— Ну, входите же! — крикнул он вставшим на пороге ученикам. Те робко вошли, положили тетради. Были они босы, одеты во что попало, но довольно опрятны. Мальчик казался особенно углубленным в себя и застенчивым — бывают такие деревенские дети. — Чаю хотите? У меня есть хлеб, тушенка, бобы. Или вы собирались обедать дома? — Дети покачали головами. — Тогда за дело, — сказал он, доставая консервы.

Девочка стала прибираться в комнате, мальчик взял ведро и пошел за водой. Хорошо, пусть помогают, подумал учитель. Какой, однако, странный мальчик, ведь в здешних местах носить воду — женская забота.

Разогревая бобы с тушенкой, он пытался завязать с девочкой разговор, но та только улыбалась, отвечала односложно: «Да, сэр», «Нет, сэр».

— Сэр, мне подмести?

— Нет-нет, не стоит. Нам не нужна еда пополам с пылью. Или нужна?

— Нет, сэр.

Учитель рассмеялся.

Мальчик вернулся, неся на голове ведро.

— Посмотри, не мужчина, а золото, — сказал учитель девочке. — Выходи за него замуж, он будет помогать тебе по хозяйству. Так и надо. Ведь в наше время нет мужской и женской работы, правда? — Дети смотрели на него недоверчиво. — Вот, например, я — приготовил обед! — сказал он важно, ставя тарелки на голый стол.

Мальчик и девочка ели с завидным аппетитом. Глядя на них, Мурамбива и сам ел охотнее (один он, может, и с обедом не стал бы заводиться). Поев, дети поклонились, сказали спасибо.

— Это вам спасибо, за компанию, — улыбнулся он.

— Можно мы сегодня поработаем здесь, сэр? — спросила девочка. По пятницам назначали двух учеников убираться в учительских домах.

— Можно, только предупредите мистера Кабесу, он сегодня дежурный учитель. А как кончите, прикройте дверь. Я ухожу, вернусь не скоро.

Уже отойдя от дома, он обернулся: дети, стоя на пороге, смотрели ему вслед.

…Ропот реки превратился в рычание; напевая, но не слыша собственного голоса, он спустился к своему любимому месту, на плоский гранитный уступ. По подножию уступа пролетала, сея в воздухе сверкающие брызги, прозрачнейшая вода. Дальше, на глубине, она казалась серовато-зеленой. И этот, и другой берег подымались круто, почти отвесно. Из осыпающейся земли густо торчали, тянулись вниз, к воде, корни деревьев. Толстые деревья, буйная трава росли по берегам этой реки… Мурамбива снял туфли, закурил и вольготно растянулся на камне, закрыв глаза и всем телом впитывая солнце.

Спустя время можно пойти к магазинам, думал он, выпить бутылку-другую пива. Две мили по жаре, пива так или иначе захочется. Пара магазинов и мясная лавка у дороги… В мясной лавке есть морозильник, там продается привозное бутылочное пиво; в одном из магазинов — местное, разливное. По пятницам там обычно собирается народ — выпить, потанцевать. Пластинки заводят всегда одни и те же. Странно даже представить, что где-то в городе есть настоящие дискотеки, ночные клубы, все это словно на другой планете… Изредка Мурамбиву окликнет кто-то из родителей учеников, угостит пивом. Он ответит тем же, поболтают; а там, глядишь, и домой пора… Какая-нибудь девушка попросит угостить, он купит пару бутылок с невозмутимым видом. Девушка заглянет в глаза, пытаясь понять, что же скрывается за его непроницаемостью. Что ни говори, в деревне учитель на виду, нужно держаться со всеми ровно, вежливо и дружелюбно… Подруга из города прислала несколько писем, полных грусти и жалоб; он отвечал кратко, ссылаясь на занятость и усталость, в конце писал: «Тоже по тебе скучаю». А пожалуй, он и не скучал вовсе…

Мурамбиву разморило, и он уже начал задремывать, когда вдруг услыхал тихий вскрик. Он мигом вскочил, едва не свалившись в воду. Перед самым уступом, низко нависая над крутой тропинкой, росло дерево, под которое всегда приходилось подлезать. И вот у этого дерева, отпрянув назад, в его густые ветви, стояла незнакомая женщина в голубом платье. Она, видимо, не ожидала, что застанет здесь кого-то. Мурамбива сразу почувствовал в ней что-то особенное.

— Здравствуйте, — сказал он весело. — Я думал, что это мое личное место; похоже, я ошибся. Спускайтесь, я все равно ухожу.

Она молчала и, казалось, по-прежнему пребывала в удивлении. Он взял туфли и стал карабкаться наверх. При его приближении незнакомка посторонилась, — он приостановился и заглянул в ее глаза — ясно-карие и такие прекрасные, каких он никогда еще не видел. В этих глазах не было испуга, они смотрели спокойно и живо. И ему сразу захотелось найти предлог, чтобы задержаться, поговорить о чем-нибудь с этой загадочной и прекрасной незнакомкой…

— Ладно, ухожу, — проговорил он нехотя.

Женщина кивнула, на губах ее обозначилась — не улыбка, а тень улыбки. Он поднырнул под дерево и, уже с другой стороны, не выходя из густой тени, стал надевать носки и туфли. Он чувствовал, что незнакомка ждет не дождется его ухода, поэтому спустя минуту торопливо поднимался вверх по откосу, прочь от реки. Однако был он слегка уязвлен: с какой стати при ее появлении все обязаны уходить? На тропинке, ведущей к дороге, он остановился, задумался: а кто же она такая? Не вспомнить, худенькая она или полная, низенькая или рослая, — только осталось какое-то удивительное впечатление от глаз.