Африка грёз и действительности (Том 2) - [123]

Почти до 5 часов утра мы при свете фар вытряхивали муравьев из спальных мешков, противомоскитной сетки, коротких брюк, одеял и прочих предметов. А дальше что? Снова укладываться спать было уже поздно. Мы немного отдохнули, авось до вечера доедем. Только вот еще чулки и обувь.

— Они набросились и на мои носки. В какую дыру мне теперь влезать? Посмотри!..

Ступни шерстяного носка как не бывало; остались лишь края верхней части, начисто обглоданные, будто обрезанные бритвой.

— Нас предостерегали в Ндоле о возможности встречи с львами. Лев, возможно, не удовлетворился бы носком…

После двухчасового боя с полчищами муравьев мы стартовали к югу. На востоке светало.

Глава XXXIV НОЧНАЯ РАДУГА НАД ЗАМБЕЗИ

На железнодорожной станции Лусака царил переполох. Паника.

Комната перед кабинетом начальника станции была битком набита возбужденно жестикулирующими людьми: пассажирами, торговцами и владельцами легковых автомобилей, стоявших перед зданием вокзала.

— У меня уже осталось только два вагона, — кричал чиновник за столом, читая телеграфную ленту, медленно сматывавшуюся с блестящего диска. — Последние два вагона. И мы не знаем, сколько порожних вагонов привезет поезд из Ливингстона, если вообще привезет…

Этими словами он как бы разворошил осиное гнездо. Среди кучки просителей закипел ожесточенный бой за последнюю возможность переправы.

Мы смотрели на них с унылым видом. В ушах еще раздавались слова владельца бензоколонки, который несколько минут назад говорил нам под плеск наливаемого бензина:

— Торопитесь! Последний поезд на ту сторону пойдет, скорее всего, завтра утром. А потом все будет кончено.

— А надолго? — цепляемся мы за надежду, как утопающий за соломинку.

— На месяц, может быть, на три, кто знает? Вчера сюда приезжали люди с верхнего течения реки Кафуэ. Говорят, там не помнят такого наводнения с 1934 года, а ведь тогда разразилась настоящая катастрофа.

Решающие миллиметры

— Приходите вечером, может быть будем знать больше, — говорит чиновник, подталкивая к выходу из кабинета группу возбужденных людей. — Ведь мне тоже нужно поесть, да я пока знаю не больше вашего. Или, — он остановился в дверях, — или поезжайте прямо в Кафуэ! Может, там найдутся свободные вагоны. А я и на вечер ничего не могу вам обещать. И, наконец, можете ехать по шоссе через Мозамбик…

Мы развернули на капоте «татры» дорожную карту. Большая дуга, которую образует шоссе у местечка Кафуэ, затопленная, по рассказам, на ширину нескольких миль, сближалась за рекой в Мазабуке с трассой железной дороги, а потом выпрямлялась по направлению к югу. Огромный объезд по линии, имевшей форму греческой буквы дельта с вершиной в Лусаке, проходил далеко на юго-восток к границам Ньясаленда и португальского Мозамбика. Шоссе изменяло направление в Форт-Джонстоне, шло по португальской территории до Тете, а потом возвращалось по территории Южной Родезии до Солсбери.

Мы быстро пересчитывали мили в километры. Объезд удлинял наш маршрут на 1800 километров с лишним да к тому же по плохим дорогам.

— Можете ехать через Мозамбик… — говорил железнодорожник, как о чем-то весьма обыкновенном, будто советовал, как нам лучше попасть из пригорода Крч в Винограды: через Браник или через Панкрац.[78]

Португальской визы у нас тоже не было.

Второй, более короткий объезд к западу от основной магистрали был затоплен в верхнем течении реки Кафуэ. Нам казалось, что мы сидим над шахматной доской и что в этот момент Африка объявляет нам окончательный мат — решающий шах и мат нашему намерению проехать через всю Африку на колесах своей машины. Мы вспомнили напряженные дни в Нубийской пустыне, когда мы, стиснув зубы и страдая от жажды, продолжали путь, только чтобы не пришлось погрузить «татру» на речной пароход. В нашей памяти возникли также слова английского военного губернатора в Могадишо, который советовал нам объехать превратившийся в болото район экватора на пароходе до Момбасы, Мы теряли сознание при 59 градусах в тени с малярийной инфекцией в крови, но доехали по суше до Найроби.

А вот перед рекой Кафуэ, до той поры нам совершенно неизвестной, через которую ежедневно переезжают автомобили самых различных марок, так как на ней имеются мост и две переправы, перед этой рекой мы вынуждены были капитулировать. Больше того, мы вынуждены были бороться за место в вагоне, который доставил бы нас в последнюю минуту на другой берег.

Да, собственно говоря, это не было таким полным поражением, как показалось нам в первый момент. Ведь дело заключалось только в способах переправы через реку. До тех пор, пока она держалась в берегах, для переправы было достаточно моторного парома. Но река разлилась, следовательно, вместо парома мы должны использовать железнодорожный вагон, который выбросит нас сразу же за рекой точно так же, как это сделал бы паром. Ведь эти 14–15 километров между станциями Лусака и Мазабука никак нельзя сравнить с 980 километрами Северной пустыни или с 1600 километрами пути между Могадишо, Найроби и Момбасой. Там речь шла об отрезках пути, которые «татра» могла пройти только благодаря своему техническому совершенству. Там речь шла о первенстве и об испытании на износ. А на реке Кафуэ мы просто заменяем один способ переправы другим, который позволит нам преодолеть ширь разлившейся реки. Это была переправа через одну из многочисленных рек, и нельзя было требовать от «татры», чтобы она бросалась в них стремглав и переплывала на другой берег. На всех глубоких реках, встречавшихся нам до Кафуэ и после нее, мы могли полагаться только на перевозчиков, независимо от того, были ли они в рваных шароварах и с багром в руке или на них были надеты форменные фуражки железнодорожников…