Африка глазами наших соотечественников - [73]

Эбсамбул (нубийская повесть)

<…> Три, четыре десятка пальм, далее пять, шесть землянок, серых, низеньких, слепленных в виде сундука или стоящей вверх дном бочки, потом большая поляна песку и при реке кусок возделанной земли, покрытой зеленою дуррою, сахарным тростником или ячменем, за ячменем опять песок, за песком куст колокинты, тут цепь гор примкнула плотно к Нилу и скоро удалилась от него на версту или на две, а там снова песок, пальмовая рощица, маленькое поле зелени и десяток сундуков и бочек, в которых живут люди, — таков общий вид Нубии, по обеим сторонам реки, на пространстве трехсот верст, — длинный двойной ряд нищет природных и искусственных, перемежающихся с единообразною пестротою. Господствующий цвет — грязно-желтый. От места, где одна из цепей гор уперлась в берег реки и опять посторонилась длинною дугою, до другого подобного места простирается уезд, или то, что в том краю называют долинами, вади. По этим углублениям разбросаны пашни, деревья и купы хижин берберов — от первых порогов Нила, где кончается Египет, до самой Вади-Халфы. Больших деревень очень мало, и самая большая из них, Дерр, называется столицею «богохранимого нубийского королевства». В целой Нубии говорят с восторгом о пальмовом лесе, лежащем подле Дерры, в полторы версты длиною.

— Из какой долины ты родом, о хозяин? — спрашивал меня шейх столичного города Дерра.

— Я русский, то есть москов.

— Что, большая долина Московия?

— Очень обширная.

— Есть леса в вашей долине?

— Огромные.

— Будут с наш, что подле города?

— Вдесятеро больше этого.

— Машаллах! У вас, должно быть, много фиников! И вы, уж верно, кушаете их с утра до вечера? Москов славный человек, и Московия по милости пророка славная долина. По все-таки она не то, что наша Нубия! Во всей вселенной нет земли прекраснее и благороднее Нубии!

Если б мой собеседник был историк, я бы сказал ему, что он прав, и что он только ошибается насчет эпохи. Эта нищая Нубия, конечно, была некогда прекрасною и благородною землею.

А. Н. Муравьев в Египте

Через десять лет после О. И. Сенковского Египет посетил молодой тогда литератор А. Н. Муравьев.

Андрей Николаевич Муравьев родился 30 апреля 1806 г. в богатой и образованной дворянской семье. Его мать, урожденная Мордвинова, принадлежала к той среде дворянской интеллигенции, где были своими А. Н. Радищев и П. Я. Чаадаев, где зародилось декабристское движение. Она умерла, когда будущему путешественнику было всего три года. Ребенка взяли на воспитание петербургские родственники, близкие ко многим будущим декабристам. (Среди декабристов были двоюродные братья А. Н. и родной его брат Александр Николаевич.) Говоря о них позднее, А. Н. Муравьев называл их «родственниками в полном смысле сего названия», т. е. родственниками не только по крови, но и по духу. В то же время следует сказать, что А. Н. и родной его брат, известный лидер реакции М. Н. Муравьев, прозванный «Вешателем», политическими противниками никогда не были.

Отец А. Н. Муравьева, генерал Николай Николаевич Муравьев (:1768–1840) внес немалый вклад в дело военного образования в России, основав офицерское училище колонновожатых. Училище помещалось в собственном доме его в Москве. «Московские бояре охотно отдавали туда детей своих», — вспоминал А. Н. Муравьев. Позднее училище колонновожатых было переведено в Петербург и преобразовано в Академию Генерального штаба.

Когда А. Н. Муравьеву исполнилось девять лет, отец забрал его к себе. До семнадцати лет мальчик рос и учился вместе с будущими штабными офицерами, среди которых нашел много друзей на всю жизнь. Позднее А. Н. Муравьев с благодарностью вспоминал некоторых из своих тогдашних товарищей, с которыми разделял увлечение поэзией; он писал, что в то время «был окружен самым блестящим обществом, не выходя из-под отчего дома».

В тринадцать лет он начал писать стихи, а в четырнадцать нашел прекрасного учителя в лице С Е. Раича, преподавателя российской словесности в Московском университетском пансионе. Первоклассный педагог и поэт-переводчик, С, Е. Раич был воспитателем М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева, А. В. Шереметева. II. С. Аксаков в «Биографии Ф. И. Тютчева» писал о Раиче: «Это был человек в высшей степени оригинальный, бескорыстный, честный… соединявший солидность ученого с каким-то девственным поэтическим пылом и младенческим незлобием». С. Е. Раич руководил литературным кружком, в который входили видные прозаики и поэты Н. И. Полевой, М. П. Погодин, С. П. Шевырев, В. Ф. Одоевский, А. И. Кошелев, Д. П. Ознобишин и др. К ним примыкали многие офицеры училища колонновожатых. Иногда кружок посещали И И. Дмитриев, поэт и министр юстиции, писатель-декабрист А. Бестужев-Марлинский и др. Часто этот кружок собирался в можайском имении Муравьевых или в их московском доме, и тогда школа Генерального штаба превращалась в школу поэзии.

Несмотря на недовольство отца, «ненавидевшего поэзию» и мечтавшего видеть сына математиком или военным, А. Н. Муравьев уже в ранней юности твердо решает посвятить себя литературе, точнее, поэзии.

Под влиянием С. Е. Раича и своих старших товарищей А. Н. Муравьев усвоил передовые для того времени взгляды рационалистической философии Просвещения. Недаром его тогдашний друг и соученик по урокам Раича Ф. И. Тютчев упрекал А. Н. Муравьева в излишнем рационализме, мешавшем, по его мнению, одухотворенно-поэтическому восприятию природы. Все это молодой Тютчев высказал в послании «А. Н. Муравьеву», одном из своих первых (1821 г.) программных стихотворений.