Афорист - [24]

Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Автор неизвестен.

Страх — это не трусость. (Аналогично).

Индифферентив — забавное слово.

Вовс — Автор:

— Нам плохо сейчас, просто невыносимо. И если мы сквозь эту жуть пройдём, наверняка потом будем говорить, что прожили счастливый период. А почему? Потому что уцелели, выбрались.

— Да, плохое быстро забывается, как, кстати, и хорошее.

— Что же остаётся?

— Опыт. Он делает нас счастливыми.

Автор — Вовс:

— Пороки ведут к гибели. Гибель — это не смерть даже, не суицид. Это и есть то самое, что опустошает душу, лишает её даров Божиих.

— Но откуда они берутся, пороки?

— Они — из привычек. И если с привычками бороться ещё можно, то пороки неизгонимы уже.

Автомолёты окаянцев звенели и мельтешили над Цикадией подобно мошкаре над клумбой. К счастью, их мало кто видел и слышал.

— Не кажется ли тебе, дорогая Рэн, что не сегодня–завтра что–то случится?

— Что ты имеешь в виду, Рина?

— У меня предчувствие, что случится нехорошее нечто.

— Ах, вот о чём ты, милая Субмариночка. Нехорошее, как ты изволила выразиться, давно уже началось. Оно уже длится и витает над нами.

Субмарина — Автору:

— Никуда, ни во что, ни к чему не успеваю. Задыхаюсь — так времени не достаёт.

— Просто мы попали в высшие его слои, в разреженную атмосферу времени, потому и задыхаемся. На вершинах вечности нам даётся возможность познать высшее откровение или умереть в безвременье, как без воздуха. Так что давай, готовься, вот–вот просветлеем или преставимся. Даже самый богатый из нас, то есть Пиза, не в состоянии откупиться от этого кошмара. Не так ли?

— Ну что ж, давай, не будем больше терять остатки его.

— Ах ты, Субмарина ты этакая!

— Ну! Поэт? Что же ты?! Ещё! Ещё! Ещёоо!

Зимуют соловьи в раю. Автор.

Семивёрстов — Ню:

— Я так хочу тебя, но ты не желаешь.

— Я просто устала. Наши ребята нас просто уморили. Надо выйти на воздух.

— Господь больше не даёт мне ребёнка. Не хочет пускать несчастных на этот воздух, потому что знает, вот–вот разразится конец света.

Он зовет её фиалкой, хотя пахнет она рыбой. Рэн.

И хотя от «гарема» Пиза не требовал умения говорить афоризмами, он радовался, как ребёнок, если кто–то из девушек вдруг изрекал нечто подобное.

— Только Пиза плывёт автономно, — сказал Яков — Лев, глядя на зазывную рекламу «Афродизиака».

— Может, зайдём, босс? — с надеждой откликнулся Бабуш.

— Нас туда не приглашали.

— Но ведь вход свободный.

— Ты, Бабуш, местечковый провинциал. А вот таких, как я, либо приглашают, либо нет.

— Ага! Надо, значит, Пизе намекнуть.

— Обо мне он знает. И он думает: «Пригласить, значит, вступить в отношения». А всякие отношения, тем более такие, как со мной, дорого стоят. Пиза не любит платить по–крупному.

— Нам заплатит, — ласково сказал Бабуш.

— Ты меня опять не понял, — в голосе босса послышалось раздражение. — Пиза человек простой. Полиция такому ни к чему.

— Ага, понял!

— Без меня к нему не лезь, если хочешь и дальше резвиться в этой жизни. Доверься моему горькому опыту. Помнится, я ему сказал: «Твой бизнес нашему сродни, Пиза». — «Разве я граблю или вымогаю?» — «Ночной клуб — это эксплуатация женского тела. Почему бы нам не сраститься?»

— Забудь эту идею, Яков — Лев, она бредовая.

— Мне надо было бы хотя бы ещё разок с ними поговорить или хотя бы позвонить. Но я больше ничего не стал делать.

— Обиделся?

— Да, Бабуш, подобных унижений я до того ещё ни разу не переживал.

Яков — Лев всегда знал, что силён и опасен, что его боятся даже близкие. Но как человека умного его — особенно сейчас — огорчал этот имидж. Такая репутация мешала ему сегодня более, чем когда–либо, поскольку заниматься приходилось тонким делом — дипломатией.

Окаянцы

Вождь:

— Убивать? Зачем же? Непродуктивные хлопоты. Когда они сами это делают, то, бесценное, что в них есть, достаётся нам. Наша миссия пройти и собрать урожай. Так что вперёд и вниз. Окоёмщики мои, дети смерти!

Галлюцинации — агрессия окаянных окоёмников. Они, проникнув в сознание вожделенной жертвы, всё время ей нашептывают соблазны, искушают. Толкая в пропасть смертного греха, откуда у несчастной один путь — в Окоёмию.

Самый же излюбленный их приёмчик — создать суицидную ситуацию: то есть засунуть человечка в петлю, или столкнуть бедолагу с какой–нибудь, желательно, большей высоты. Ещё авария на транспорте — тоже способ.

А вот яд — сегодня дело ненадёжное. Медицина стала опытнее, откачивать научились.

Пуля, нож — старые формы, но верные.

Вот они — окоёмники — день и ночь нашёптывают, подсказывают, что надо и как надо делать. Большие они спецы по этому делу.

Мордатая — поддатая (назаборная надпись).

Вовс:

— Что случилось, Муст?

— Я сошел с ума и убил себя.

Прима из Крыма (доброжелатели про Колировку).

Ох, уж эта Растопырша!

Она обожает мисхорскую деву за её позу.

Она часто замечает и видит всё, что для других недоступно или не имеет значения, что, собственно, есть одно и то же.

Она любит спать, широко раскинув ноги. Когда — на животе, когда — на спине. И в том, и в другом случае смотреть на неё, спящую спокойно, просто невыносимо. Этакая Растопырша.

На берегу, где родилась эта милая девушка, есть маяк, башня коего напоминает патрон с пулей.