Афоня, или Путешествие тверского купца Никитина к Древу желаний - [33]

— Я, второй магистр восьмого круга магов Ближнего и Дальнего Востока, имею черный пояс по каратэ до, шестой разряд колдовства на кофейной гуще и ученик великого графа Калиостро по части черной магии, мастер спорта международного класса по шахматам и в подкидного дурака. Член профсоюза магов и колдунов с пятого года от Рождества Христова.

— Иными словами — Вечный Жид, — резюмировал Зигмунд. — То бишь, Агасфер собственной персоной. Хотя, что-то мне твоя морда кажется знакомой. Вон у афониного дядьки Калистрата в Твери есть карла, так ты с ним вообще одно лицо, только тот не лысый и без бороды.

— Очень мне приятно встретить образованного человека, — залебезил кудесник. — А что до схожести с каким-то карлой, так про него мне ничего неизвестно, быть может, просто такой природный феномен. Хотя, как утверждают некоторые мистики, у каждого человека на планете есть свой двойник, причем схожесть до такой степени поразительная, что мать родная не отличит.

— Откуда ты, божий человек? — поинтересовался медведь.

— Вообще-то я происхожу из иудеев ашкеназов, — обрадовался беседе кудесник. — Так что ваша аллегория на счет вечного жида отчасти имеет под собой почву. Как известно наше племя ушло на восток из ближней Азии, а иудеи сефарды подались на запад и, пройдя через север Африки перешли через Испанию в Европу. Более пятисот лет мы — ашкеназы бродили по Азии. Были у нас вздеты, тогда нам удалось создать великий Каганат, были и голод, и войны. Великий мор практически уничтожил ашкеназов. Из всего рода выжили всего четыре женщины: Юдифь, что переводится как иудейка, Рахель — овца, Опра — летящая в тишине и моя мать Пнина, что означает жемчужина. И фактически именно с этих четырех женщин и началось возрождение ашкеназов. Мы — ашкеназы, образно говоря, пролезли сквозь генетическое «бутылочное горлышко». Мои братья и сестры сейчас живут по всему свету и в Бухаре, и в Варшаве, и на Кавказе, ну, а я, как первенец своей матери, во славу Яхве был отдан в обучение и вот стал кудесником.

— Познавательная история, — задумался Зигмунд.

— Извините, — вдруг встрепенулся Афоня. — А от кого же тогда ваши четыре женщины детей-то рожали, если мужиков ашкеназов не осталось?

— У нас род передается через женщин, так что кровь отца не является определяющей национальную принадлежность. Ведь только женщина может точно знать, что она мать ребенка, тогда как отец никогда не может быть уверенным на сто процентов, что у его жены родился ребенок именно от него. А позвольте, господа полюбопытствовать, куда вы держите путь и долго ли собираетесь меня при себе держать и унизительным положением пленника морально тиранить?

— Мы мытарим… — было начал объяснять цель путешествия Афоня, как его перебил Зигмунд.

— А это не так важно! По торговой части мы — купцы из славного рассейского города Тверь, — резюмировал медведь и сделал страшные глаза Афанасию, мол, негоже болтать лишнего, еще неизвестно, что у этого ашкеназы на уме.

Старец Горы

На самом же деле кудесник не был никаким ашкеназом. Это был наш Карло — иезуитский разведчик, которого мы оставили в лагере ассассинов.

Когда из его палатки вместо столов с яствами появился один столик с бумагой и кувшином вина, тогда стало ясно разведчику, что сейчас его будут перевербовывать. Однако он ошибся. На него захотел взглянуть сам Старец Горы — глава террористической организации наемных убийц Ближнего Востока. Его лицо было скрыто большим капюшоном, плащ скрывал фигуру и даже его руки были сокрыты от глаз любопытных черными перчатками. Старец Горы был высок ростом и прям спиной, Карло даже показалось, что он и не старец вовсе, тем более, когда главный ассассинский идеолог заговорил, то и его голос никак не соответствовал старческим тембрам-интонациям и был упруг и хлесток.

— Так ты утверждаешь, что являешься учеником Игнасио Лойоло? — поинтересовался закутанный в плащ человек.

— Да, так оно и есть, — молвил Карло и вновь ощутил почти забытое благоговение, которое он всегда испытывал, когда Чёрный папа удостаивал его аудиенции. Было в самой манере говорить что-то общее у этих двух персонажей, что-то властное и в то же время покровительственное. Когда говорил великий учитель иезуитов, то у его адептов всегда начинали подрагивать колени и к горлу подкатывал комок необъяснимой вины. Вроде и не накосячил, а все равно чувствуешь себя виноватым. А этот голос… лишь только воспоминание о нем вселяло в иезуитов необъяснимый ужас. То же самое было и сейчас, когда визави сидел Старец Горы.

— На сколько мне известно, — продолжал главный ассассин, — Лойоло всегда метит своих учеников. Есть ли его печать на твоем теле?

Есть, есть, как же не быть. Каждый разведчик проходил через это посвящение. Только и успел подумать Карло, как четыре мощных руки схватили его маленькое тело, сорвали одежды и поставили «домиком». Маленькая выжженная восьмерка пряталась под тестикулами любого шпиона иезуита, ее и разглядывал Старец.

— Теперь верю, — снова подал голос плащ. — Молодец Лойоло, не забыл нашего уговора метить своих учеников в таком потайном и скрытом от посторонних глаз месте. И никаких паролей не надо: есть знак бесконечности под яйцами — наш человек, нету — провокатор или масон.