Афоня, или Путешествие тверского купца Никитина к Древу желаний - [3]

Вначале путешествие шло ровно. Наши герои осматривали попадающиеся достопримечательности. На зеленых стоянках, пикники устраивали, песни пели. Зигмунд оказался не по годам приятным собеседником, но большим спорщиком и афонины постулаты подвергал всяческим сомнениям. Попытался, было Афоня рассказать про Ивана Грозного и его покорение Казани, так Зигмунд сразу заметил, что война та была гражданская, так как русский и татарин, что близнецы-братья, триста лет жили рядом и в зависимости от батальной удачи женами менялись. И так за время войн и набегов кровушка двух этнических групп перемешалась, что сей коктейль и есть единая общность — российский народ.

— А вера наша православная, как же? — ехидно возражал Афоня.

— Это все игры проповедников, — замечал Зигмунд. — Бог то он един, а слово его на землю принесли разные посланники: Иоанн, Иисус, Магомет и Будда. И каждый из них слово Господне передавал в устной форме, вот и закрались разночтения из-за вольностей в интерпретациях и переводах. Тем более что посты, монашество и прочие культовые ритуалы есть во всех религиях и если разнятся эти веры, то не очень-то принципиально.

Так за разговорами друзья-попутчики миновали спорную тысячелетнюю Казань с ее нефтяными качалками, бандитским Тольятти, где испокон веку делали никчемные тачки-телеги. Как и миновали вечные татарские угрозы про отделение, самоопределение и суверенитет.

Пограничники

Встали, как-то на зеленую стоянку около рва глубокого, что рядом с берегом великой русской реки проходил. Ну, как положено, то да сё, разложились, кто рыбачить пошел, кто по грибы-ягоды. А Афоня со своим другом косолапым достопримечательности отправились осматривать. Тут Зигмунд и спрашивает: «А какого, собственно, рядна, здесь кто-то ирригационные работы затеял, эвон какой рвище прокопал и вообще интересно — когда, воду в сей канал запускать намечено и куда та вода волжская пойдет, к какому городу, али народу? Уж не очередной ли великий проект по развороту рек наметился?» Жутко любопытный медведь попался.

Только было, Афоня рот открыл, пояснения дать, как вдали послышался конский топот, и по рву пыль заклубилась. А вскоре и три всадника различимы стали. Мерно так и чинно двигались они по дну этого канала. Лица у всех серьезные, озабоченные. Брови в кучку к переносице, спины ровные. Ни дать, ни взять — едет рать!

Афоня заулыбался, шапкой машет — сразу видно радуется.

— Здорово, — орет. — Братья пограничники! Айда к нам хлебосолить!

Старшой из витязей ладонью от солнца закрылся, обстановку оценил и скомандовал: «Привал».

И даже Зигмунду от всего увиденного стало понятно, что это первые русские пограничники: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович.

Илья оказался не сильно казистым мужичком, этакий кубик ходячий. Откуда ни глянь — со всех сторон квадрат получается, да и ростом невелик. Никитич тот посимпатичнее, но, судя по лицу, большой любитель пображничать. Леша же, был молод, гламурен, и сразу поинтересовался, обнажая свои жизненные приоритеты:

— А что, девки на судне есть?

На что Зигмунд тут же ответил, что бабы на корабле к несчастью, а у Леши его увлечения безудержным сексом берут свои истоки из его босоногого детства, где он явно подсматривал за девками в бане, для чего делал дырочку меж бревен помывочной.

Леха, от таких непрозрачных намеков на ранний онанизм, обиделся и начал грозно натягивать тетиву своего лука, да в медведя целиться, намереваясь попасть тому явно не в бровь.

Спас положение Афоня, который достал четверть самогона выгнанного перед путешествием из свеклы урожая позапрошлого года. И только после первой стопки промеж знакомцев потек неторопливый дружеский разговор.

— Я за девками, — заметил Леша, — не подглядывал. Просто, я, как есть человек молодой и неженатый, по штатному расписанию противоположным полом интересоваться должон. Это вон Ильюхе, бабы не к чему, у него вся мужеская сила в силу физическую ушла, потому что нефиг анаболики без меры жрать.

— Во-первых, — добродушно заметил Муромец. — Анаболики я не жрал, а потреблял согласно схеме наращивания мышечной массы. Нужна она мне была не для выступлений на ярмарочном подиуме, а для достойного отпора супостатам. Вот, к примеру, будь я, как ты щуплый и астеничный, то от одного лишь посвиста Соловья-разбойника улетел бы в тридесятое царство. А так, он хоть засвистись, мне его буря в пустыне, что вечерний ветерок. Подошел и в глаз дал безобразнику, отчего тот упал, вместе с забором и заткнулся… навсегда. Потом сказывали, что наш Соловушка сначала к турмалайцам подался шороху на Севере наводить, но ему там холодно стало, а может, и накостылял кто-то болезному. Щас, поговаривают, этот пенсионер беззубый, стал русским доном Корлеоном и осел где-то в низовьях Волги, если встретите от меня ему привет. А что до мужеской силы, так это из-за застоя крови в тазу, у меня это от долгого сидения приключилось. Ведь за тридцать лет и три года не один гемморой высидеть можно. Вот и сконфузилась сия обидная патология у моего, говоря по-научному, нефритового стержня.

— А скажите, господа, — ввязался в разговор Зигмунд. — А что здесь за канал такой организовался, и кто ведет ирригацию?