Афина Паллада - [62]
Лучше бы плетью хлестнули по лицу. Спасибо, никто не слыхал! Кровь обиды ударила в голову. Он, значит, плохой чабан, с ним не хотят работать. Пощечина позора медленно красила запавшие медно-рыжие щеки чабана.
Вышел как пьяный.
Не будет его ноги здесь! Белый свет, что ли, клином сошелся на этом совхозе? В Киргизию уедет…
Бекназаров знал психологию горца. Заместитель не знал. Он вовсе не хотел обидеть Саида и уже придумал — стратегическая голова! — как помочь чабану конкретно, делом. Он не мог понять, как можно обижаться на ведомственные перемещения. Его самого десятки раз снимали, бросали, поднимали — обычное дело. Была бы, как говорится, шея, а хомут найдется. Чабанская шея в цене. В этом же кабинете, при Саиде, председатель передового колхоза просил заместителя подыскать ему толкового бригадира отгонных пастбищ. Двадцать отар будет у этого балкарца. Должность руководящая. Оклад соответствующий.
Таким образом, по замыслу заместителя, Муратов возвратился бы на Черные земли с крупным повышением, на белом коне, стал бы равным Бекназарову. Заместитель начальника управления сразу оценил в Саиде настоящего работника.
— Постой, Салаватов!
— Товарищ Салаватов! — кричала по коридору Марья Филипповна.
— Я Муратов! — показал белые зубы чабан.
Вышел во двор. В воротах мелькнула «Волга» парторга крайкома — поехал на совещание.
Росла гордость. Подминала обиду. Восемь почетных грамот у него, медаль, равная оружию воина, именные часы. Но пепел ночных раздумий зашевелился вновь. Решил немедленно уехать с Секки на новые земли. Даже парторг сказал: лучше уехать.
Попросился на попутную в кузов. Возле совхоза спрыгнул. Почувствовал, шофер ждет. Отдал последний рубль…
В конторе получил расчет на всю бригаду — с Черных земель уже сообщили данные. Полторы тысячи рублей положил в бумажник. Надежнее спрятал партийный билет. Купил Мухадину игрушку — ракету, сунул в мешок.
В мешке обнаружил алый башлык космонавта. Посылать в Москву надо с письмом, а писать сейчас не хотелось. Да и почта закрыта.
Вошел в дымный уют шашлычной — клуб тех, кому неуютно дома. Выпил ледяной, крутой, как ртуть, горбящейся в стакане водки. Пил ячменное пиво. Ел горячую проперченную баранину на проволоке и не мог наесться, потому что не чувствовал аппетита.
Зимним утром в промерзшем зале автостанции то и дело пожимал руки друзей и знакомых. Загорелые, обветренные чабаны, горцы. В белых тулупах, с мешками и рюкзаками. Подростки с первыми усиками. Солдаты, отслужившие на границе или в ракетных войсках. Старики, в чьих бородах залегло черненое серебро лет.
Саид боялся, что его спросят о работе. Что он скажет? Что с ним работать не хотят? И делал вид, что он, чабан, возвращается к отаре.
Семь часов в тесно громыхающей коробке ржавого автобуса. Ноги коченеют даже в валенках. Курят в автобусе люто — от безделья. В карты играют. Плачут грудные младенцы. Спят. Снова плачут.
Белые холмистые пространства. Артезианские колодцы с чудовищными ледяными хоботами — поверх вечно горит выходящий с водой газ.
Дороги. Развилки. Одинокие фермы. Занесенные снегом стога. Зимние птицы. Встречные грузовики.
Наконец показался Черноземельск.
Пообедав в столовой, Саид вышел голосовать: отсюда рейсовых машин нет. Дул ледяной, обжигающий ветер, забирался за воротник. Чабан не долго думая закутался в суконный башлык, стал похож на нукера старых времен.
Прошла по домам первая смена школьников калмыков.
К Саиду прибился молодой, веселый от вина даргинец с двумя полными мешками. Говорили на невероятной смеси кавказских языков, в трудных случаях прибегали к русскому. Даргинец тоже ждал попутную.
Простояв на морозном ветру часа два, снова вернулись в столовую, где торговали в разлив. Уже стулья стояли на столах вверх ногами: мыли полы. Буфет был опечатан. Даргинец подмигнул: «Не такие мы люди, чтобы попасть впросак!» Достал из мешка две бутылки ледяного вина. Одну положил на горячую батарею, другую открыл.
Он был необыкновенно доволен положением вещей в мире. Побывал дома, в Дагестане. Тоже старший чабан. Отара сытая, мохнатая. А главное, есть пятьдесят, а может, восемьдесят своих маток-трехлеток.
— Одна мешок — подарка начальникам. Не помажешь — не поедешь. Рука рука моет, — сыпал русскими поговорками.
От портвейна пахло сургучом и железной пробкой.
— Два года я совсем пропадал — нет бакшиш, да и только. Понимаешь? Сухой ложка рот обдирает. Теперь хороший бакшиш. Сам живешь — другим давай. Пей, слушай, сдохнем — деньги останутся…
— О себе только думаешь! — строго сказал Саид, все-таки радуясь попутчику.
— Рука и тот гнется к себе! — довольно согласился даргинец.
Столовая закрылась. Опять пошли на развилку.
Машин не было. Собиралась одна, продуктовая, да долго собиралась: пока нагрузили, шофер и экспедитор на ногах не стояли.
Завечерело. Прошла вторая смена школьников. Наступил час замков, охраны и темноты.
Нашли гостиницу — новый одноэтажный дом с палисадником и деревянным крылечком. В темном коридоре ярко светились чугунные глаза печей. Администратор — она же уборщица и истопник — шуровала кочережкой. На промятом диване бормотал старик цыган с ковровым узлом и мурлыкающим котенком. Мест свободных много.
История братьев Есауловых, составляющая основу известного романа Андрея Губина «Молоко волчицы», олицетворяет собой судьбу терского казачества, с его появления на Северном Кавказе до наших дней.Роман глубоко гуманистичен, утверждает высокие социальные и нравственные идеалы нашего народа.Время действия романа начинается спустя столетие со дня заселения станицы — в лето господне тысяча девятьсот девятое, в кое припала юность наших героев, последних казаков буйного Терека и славной Кубани.Место действия уже указано, хотя точности ради его следовало бы очертить до крохотного пятачка сказочно прекрасной земли в Предгорном районе, из конца в конец которого всадник проедет за полдня, а пеший пройдет за день.
Архитектура – это декорации, в которых разворачивается история человечества. Она чутко откликается на изменения, происходящие в обществе, науке и искусстве. Архитектурный критик Мария Элькина написала книгу, которая за несколько вечеров даст читателю представление об архитектуре от истоков цивилизации до наших дней. Автор делится наблюдениями, расширяя восприятие этой важнейшей сферы, сочетающей в себе функциональность и красоту, социальное и эстетическое, уникальное и безликое. Откуда берутся архитектурные формы? Как конструкции становятся выражением мировоззрения? Чем города отличаются друг от друга, и что делает их особенными? Созданные средневековыми каменщиками причудливые капители, мощные римские своды, мелькающие экраны в токийских кварталах, утопические проекты городов будущего – в первую очередь, зримые отпечатки своего времени. «Архитектура.
В центре внимания Роберто Калассо (р. 1941) создатели «модерна» — писатели и художники, которые жили в Париже в девятнадцатом веке. Калассо описывает жизнь французского поэта Шарля Бодлера (1821–1867), который отразил в своих произведениях эфемерную природу мегаполиса и место художника в нем. Книга Калассо похожа на мозаику из рассказов самого автора, стихов Бодлера и комментариев к картинам Энгра, Делакруа, Дега, Мане и других. Из этих деталей складывается драматический образ бодлеровского Парижа.
Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга выходит в авторской редакции, с сохранением орфографии и пунктуации оригинала. С. Горцев. «Глядя в «ЦЕНТР». Продолжение истории рок-группы «Центр» после отъезда в Америку ее лидера.