Афганский «черный тюльпан» - [15]
— Готовы?
— Готовы! — был ответ.
Первый тягач тронулся с места. За ним плавно и грузно, приседая на торснонах, потянулась сцепленная 122-мм гаубица, всеми тремя станинами и стволом упираясь в форкоп под задним бортом. Потураев спросил у своего водителя, усаживаясь рядом с ним:
— Как Ваша фамилия?
— Панин, товарищ старший лейтенант! Рядовой Панин!
— Добро! Едем, Панин последними! Давно служишь?
— С той осени — второй год уже, — ответил Панин, включая скорость и плавно отпуская педаль сцепления. Колонной в четыре тягача — УРАЛа с орудиями они не торопясь подъехали к своим палаткам с тыла и остановились. Петухов выпрыгнул из кабины и пошел ко взводу управления, уже полностью погрузившему одну палатку с имуществом и приступившему заваливать вторую. К ней подъезжал бортовой автомобиль ГАЗ-66, остановился, и из кабины соскочил молодой лейтенант. Он подбежал к подъехавшему комбату и что-то ему сообщил, указывая рукой в сторону автопарка бригады, расположенному в другом конце лагеря и обкопанного неширокой траншеей. Петухов нахмурился, задумался на минуту и что-то приказал лейтенанту. Тот подал команду на общее построение батареи. Командир батареи взмахом руки позвал Потураева к себе и сказал:
— Переоденешься после построения. Тут еще случилась незадача! Один наш УРАЛ не мог завестись в парке, его начали таскать БТРами на трубе, она соскочила с крюка и пробила ему радиатор. Теперь он совсем вышел из строя. После построения я пойду туда, а вы с Костюковым, командиром взвода управления, продолжайте грузиться и ставьте машину к нашей колонне.
— Понятно, товарищ капитан!
— С остальными двумя расчетами познакомишься сам. Они на построение не успеют.
— Ясно!
Подбежал лейтенант Костюков:
— Товарищ капитан! Батарея по Вашему приказанию построена! — доложил он и опустил руку.
— Идем, Потураев. — сказал Петухов, направляясь к двухшеренговому строю трех взводов батареи, взвода управления и двух огневых. На правый фланг своего взвода встал убежавший вперед Костюков и приложил правую ладонь к козырьку фуражки. На левом — стоял неизвестный Потураеву пожилой прапорщик. Это было уставное место старшины любого подразделения.
— Вольно! — сказал Петухов и лейтенант Костюков продублировал команду: «Вольно!» Потураев стоял рядом с командиром батареи.
Петухов внимательно оглядел стоявшую батарею и спокойным голосом произнес:
— Товарищи! Представлю вам старшего лейтенанта Потураева Евгения Михайловича, прибывшего к нам из Союза на должность старшего офицера батареи. Прошу любить и жаловать! Ближе познакомитесь в ходе совместной службы. Огневикам теперь все вопросы старшему лейтенанту. Сержант Казеко! Подберешь десантную куртку прибывшему офицеру. Дежурный!
— Я, товарищ капитан, — ответил стоящий у жилой палатки сержант Новоселов.
— Выдадите старшему лейтенанту оружие Ивлева!
— Есть!
Петухов повернул голову к Потураеву:
— Стать в строй!
— Есть! — Евгений козырнул и встал на правом фланге первого огневого взвода.
— Лейтенант Костюков! Сейчас начинайте составлять именные списки личного состава и наличной техники в двух экземплярах, а я пойду в автопарк. Прапорщик Веденеев! Вам получить на прод. складе сухие пайки в дорогу на четыре дня и сразу же их раздать солдатам. Сержанту Чесных продолжать со своим взводом управления снимать и грузить палатки и все что в них. Старшему лейтенанту Потураеву предлагаю убыть на огневые позиции, познакомиться с отсутствующими расчетами и с системой огня в случае внезапного нападения! Петухов еще раз обвел взглядом личный состав:
— Вопросы есть? Батарея молчала.
— Разойдись по местам! — подал команду командир батареи и поманил к себе Потураева.
— Женя! Сначала переоденься, а потом занимайся службой. Я в автопарке, останешься здесь за меня.
Старший лейтенант Потураев подходил к огневым позициям оставшихся там двух орудий, чувствуя себя уже полнокровным членом этого боевого коллектива — артиллерийской батареи. Одет он был в удобную десантную куртку с широким воротником, туго затянутую кожаным офицерским ремнем с кобурой пистолета на правом боку. Автомат и гранаты Евгений брать не стал — ни к чему они пока. Надел почти новую шапку, привезенную из Мирова, полушерстяную полевую форму и свои хромовые сапоги. Теперь он ничем не отличался от окружающих, и это придавало ему уверенность в движениях. Все его разрозненные мысли о доме, семье, будущей службе, о новых сослуживцах были слиты в единое стремление быть полезным, теперь уже в его подразделении. Будучи по характеру общительным и без необоснованных претензий к людям, понимая, что на военной службе не выбирают по вкусу командиров и подчиненных, Потураев не сомневался, что он быстро сойдется и с теми и с другими. Тем более, что хлопотная обстановка предстоящего марша не оставляла времени на раскачку, с первой минуты захватив его своими заботами. Практический первого шага в своей новой воинской части он почувствовал себя, как патрон в обойме, среди других, таких же, готовых к бою, окружающих его солдат и офицеров. Евгений вспомнил сержанта Казеко, когда тот принес ему в офицерскую комнату за танковым брезентом десантную куртку. Потураев уже получил оружие, переоделся, с трудом засунув в чемодан свою шинель, и беря из рук Казеко куртку, спросил:
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.