Афганские истории - [11]

P.S.S. Когда 903-й борт вернулся из командировки, весь экипаж дружненько слег в госпиталь с воспалением легких — эпидемия, не иначе… а может вирус какой неизвестный… с Тайваня… «Montana» например.

Когда спокойно не живется

Давно это было, лет 20-ть назад, не меньше… Но, тем не менее, воспоминания об этом неизменно возвращаются в мою память снова и снова…

По вторым четвергам каждого календарного месяца в нашем авиационном полку была традиционная читка приказов. Всю армейскую публику, свободную от текущих заданий и плановых полетов, принудительно загоняли в клуб, где долго и обстоятельно сушили мозги, зачитывая многочисленные приказы, распоряжения, указания и прочую архиважную дребедень за подписями министра, главкома и прочих уважаемых и высокопоставленных начальников.

Типа, срочно сдвинуть звездочки на погонах на пять миллиметров влево или вправо (боеготовность от этого радикально улучшится, не иначе), категорически запрещено ношение рубашки с коротким рукавом (таскайте кителя в жару +30, дорогие товарищи), открылся новый санаторий на побережье Черного моря, путевок в который хрен получите, экипаж буксира «Тошнотик» вышел с очередной инициативой искоренить факты вопиющего и беспробудного пьянства во время несения вахты и т. д. и т. п.

Обычно данная процедура особого всплеска восторга не вызывала, т. к. начальник штаба подполковник Степаныч обладал бесцветно-монотонным и поразительно-убаюкивающим голосом с достаточно сомнительной дикцией. Поэтому сразу же после оглашения номера первоочередного приказа, определенного для доведения личному составу полка, дальше его уже никто не слушал. Слишком уж занудно гундел нач. штаба, зачастую глотая отдельные слова и целые предложения. Прости Степаныч, но … факт на лицо, куда деваться?!

Офицеры и прапорщики во время обязательной к посещению читки приказов зачастую занимались «черти чем» — играли в кости (в покер и в тысячу), разгадывали кроссворды, читали газеты, трепались между собой в четверть голоса за жизнь или банально дремали.

Главная и первоочередная задача на обрыдлую процедуру текущего «времяубийства» — занять удобное место и сесть на максимальном удалении от сцены с помпезной трибуной (желательно за колонной — вообще счастье) и затеряться в безликой толпе. Тем «счастливчикам», кому не доставались уютные места «на галерке», приходилось тупо выпучивать глаза, героически борясь с неумолимо накатывающим сном и откровенно маяться от безделья, нетерпеливо ерзая на первых рядах, периодически поглядывая на часы (ежеминутно) и обреченно вслушиваться в монотонное бубнение Степаныча. Или даже делать вид, что подробно и обстоятельно конспектируешь архиважные моменты из набора казенных штампованных фраз, которыми щедро (на 99 %) нафарширована любая официальная бумага — вообще, попадалово! Отличить очередной приказ от предыдущего можно лишь зачастую по его номеру и дате подписания. Все остальное перепечатано слово в слово, как на ксероксе.

Обычно, процедура читки приказов в точности и с мельчайшими подробностями повторяла сцену с приглашенным лектором из кинофильма «Дело было в Пеньково». Тогда у Вячеслава Тихонова, пародирующего городского умника, аудитория колхозного клуба постепенно и неуклонно погрузилась в глубокий и здоровый сон, убаюканная скучной темой и монотонной невыразительной речью.

Но, в этот четверг неожиданно для всех, все пошло несколько иначе. Впрочем, судите сами.

Бессменный лектор нач. штаба Степаныч солидно взгромоздился на трибуну, важно напялил очки и, не обращая ни малейшего внимания на откровенно засыпающий зал, плотно забитый офицерами и прапорщиками, нудно забубнил о единой тематике приказов. Причем, что характерно, ударения в словах Степаныч иногда ставил столько же раз, сколько слогов в данном слове…

— Приказ Главнокомандующего ВВС № ххх от такого-то числа такого-то года «О мерах предупреждения летных происшествий, возникающих при злостном нарушении правил эксплуатации….»

Блин, ну вот?! Опять кто-то из ребят разбился?! Не дай Бог, конечно! Воистину говорят, все наставления по летной работе и по эксплуатации авиационной техники написаны кровью. Недаром даже обложка «НИАС-78» багрово-красная. Твою то мать… Не иначе парни накосячили и побились…

Тревожно вслушиваясь в нечленораздельную речь Степаныча в надежде услышать (вернее, не услышать фамилии знакомых парней, с кем вместе учился, служил или пересекался по службе) в скорбном списке, мы с большим трудом и максимальным напряжением слуха пытались вникнуть в обрывки фраз, вылетающих из уст начальника штаба. Наконец, не выдержав «пытки неизвестностью», зал раздраженно загудел, требуя передать пачку с приказами о летных происшествиях для дальнейшего оглашения в руки командира экипажа Ту-134 из 2-й эскадрильи. У парня от природы был замечательный сочный голос и феноменальная дикция, достойная ведущего диктора центрального телевидения.

Степаныч, конечно же, кровно обиделся и надул губы словно капризный ребенок, но все же отдал стопку приказов майору Алексею Маслову.

Маслов взгромоздился на трибуну и перед тем как начать громогласно и внятно доводить подробные обстоятельства крушения летательных аппаратов, бегло пробежался по текстам приказов. По мере того, как он «скорострельно» перелистывал страницы, лицо Алексея постепенно светлело, а губы растягивались в широкой улыбке. Взволнованные офицеры и прапорщики опять загудели, но уже возмущенно. Майор театрально вскинул руку, как бы прося недолгую паузу, затем задорно расхохотался и начал читать… с выражением, с чувством, с толком и расстановкой, модулируя голосом, оттеняя живописные паузы жестикуляцией рук и убийственной мимикой.