Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию - [27]

На сотрудничество Красной Армии с Коминтерном в условиях Гражданской войны, которая, согласно установкам большевиков, должна была перерасти в мировую революцию, Генеральный штаб РККА шел с готовностью, подчиняя революционные мечтания коминтерновцев суровым требованиям «битвы пролетариата с буржуазией». Господствующие настроения в командовании РККА наиболее откровенно и по-военному изложены в обращении фракции РКП(б) Академии Генерального штаба к делегатам II конгресса КИ: «Дорогие товарищи! Мы с восторгом приветствуем в вашем лице МИРОВОЙ ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ (так в документе. — Ю.Т.) революционной победы. Мы видим в Коммунистическом Интернационале нашего непосредственного вождя и руководителя, ибо наша Красная Армия есть лишь передовой отряд Интернациональной Красной Армии, и мы являемся лишь ячейкой великого Генерального штаба, имя которому Коммунистический Интернационал. Мы клянемся бороться, не щадя сил и не щадя жизни, во всеоружии наших знаний и опыта за дело всемирного коммунизма, как мы это делали с оружием в руках»^{165}.

В этом же документе генштабисты РККА четко сформулировали задачи компартий в борьбе за победу мировой революции. Разведдеятельность в пользу Красной Армии, по их мнению, должна была стать важнейшим направлением нелегальной деятельности всех зарубежных коммунистических организаций: сбор сведений о численности, вооружении и расположении воинских частей, полиции; наблюдение за передвижением армейских формирований; разведка планов генеральных штабов и внешнеполитических ведомств иностранных государств.

Таким образом, командование Красной Армии и руководство советских органов в 1920 г. признавали важную роль Коминтерна при решении всех внешнеполитических вопросов. Одновременно сложилась практика: коминтерновские структуры тесно сотрудничают с советской разведкой во всех регионах мира, включая Центральную Азию. В результате советские полпредства за рубежом становились штабами по руководству, финансированию и вооружению антиправительственных элементов; внутри структур РККА формировались интернациональные части и агентура для «закордонной работы». При этом фактически главная роль в победе мировой революции отводилась успешным наступательным операциям частей Красной Армии в сопредельных РСФСР странах. На Востоке же — интернациональным формированиям в составе РККА. Они должны были не только стать красноармейским авангардом, но и послужить ядром для создания мощных повстанческих формирований (армий) в своих странах.

В начале реализации этих планов в Центральной Азии руководству Коминтерна пришлось выбирать между созданием «антибританского фронта» в восточных странах и организацией «индийского фронта» против Англии. При общей цели эти два варианта деятельности Коминтерна в Азии существенно отличались друг от друга. Открытие «антибританского фронта» на Востоке было более масштабной задачей, которая требовала от Коминтерна не только фантастической траты средств, но и прочного союза со всеми антибританскими силами, прежде всего в исламском мире. Но даже общий враг не мог объединить ислам и коммунизм, большевиков и религиозных фанатиков, идею мировой революции с учением о джихаде. Одним словом, из-за острых идеологических противоречий между врагами Британской империи их долговременный союз был невозможен, что, правда, не исключало различных временных сделок между Советским правительством и исламскими националистами, которые были готовы сотрудничать с новыми российскими властями, но упорно избегали контактов с Коминтерном.

Задача экспорта революции в Индию была более конкретной и позволяла сконцентрировать финансовые и материальные ресурсы в регионе, где Великобритания была наиболее уязвимой, — в зоне пуштунских племен на индо-афганской границе. Крупное восстание этих племен, не говоря уже о вооруженном выступлении в Пенджабе и других районах Индостана, стало бы мощным ударом по могуществу Англии и привело бы к серьезному ослаблению ее позиций на международной арене. В связи с этим большевистское руководство и Коминтерн выбрали план создания «индийского фронта» мировой революции. Так, в 1920 г. для В. Ленина по его просьбе был подготовлен доклад о пуштунских племенах, проживавших вдоль индо-афганской границы, и специальная карта Южного Афганистана и Северо-Западной Индии^{166}.

С 1919 г. в Туркестане и Кабуле началась работа по созданию «индийской революционной базы». В афганской столице по заданию КИ первые шаги в этом направлении сделал Н. Бравин, который обещал индийским националистам и представителям пуштунских племен («пограничным революционерам») помощь в борьбе против Англии и выдал некоторым из них мандаты для проезда в Ташкент^{167}.

Полномасштабная работа по налаживанию сотрудничества Коминтерна с антибританскими элементами в Афганистане и Индии началась с прибытием в Кабул Я. Сурица, который официально являлся представителем КИ в странах Центральной Азии. Именно при этом полпреде в Афганистане сложилось довольно логичное разделение обязанностей советских дипломатов: межправительственные отношения между Москвой и Кабулом курировал НКИД, а нелегальные связи с антибританскими деятелями Индии — Коминтерн. Однако вплоть до роспуска КИ в 1943 г. послы СССР в Афганистане были «едины в двух лицах», тайно совмещая свои непосредственные обязанности с нелегальной работой по заданию III Интернационала. Разумеется, что при таком положении вещей советское посольство в Кабуле с первых дней своего существования превратилось в центр подрывной деятельности против Великобритании.