Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию - [21]

. Поэтому Я. Суриц настойчиво добивался включения в договор с Афганистаном пунктов о свободе пропаганды в отношении Индии и прямых поставок оружия пуштунским племенам.

Свержение бухарского эмира не сорвало подписание в сентябре 1920 г. первого советско-афганского договора, но «афганский коридор» для большевиков окончательно закрылся: в документе не было ничего сказано о ведении антибританской пропаганды; пункт о транзите оружия племенам «независимой» полосы Британской Индии был исключен. В дальнейшем при ратификации договора пришлось отказаться и от открытия советских консульств в Восточном Афганистане. Превратить Афганистан в плацдарм для подрывной работы среди приграничных племен Британской Индии на базе межправительственного договора большевикам не удалось.

Крах первоначальных планов и отказ Амануллы помогать Советской России в экспорте революции в Индию воспринимались многими в Москве и Ташкенте как временное поражение. Так, представитель НКИД в Средней Азии Д. Гопнер в октябре 1920 г. писал Чичерину: «Несмотря на враждебность, проявленную афганцами в связи со всеми последними событиями в Средней Азии, и вопреки потерянному нами в заключаемом договоре пункту о пропаганде мы сумеем при известной настойчивости и предусмотрительной политике в Бухаре возродить себе фактическую возможность индусской работы в Афганистане»^{140}. Действительно, как свидетельствуют архивные документы, возможность вести нелегальную антибританскую деятельность в Афганистане для Советской России все еще сохранялась.

Глава 8. «Лев ислама» — советский агент в Кабуле

Летом 1920 г. накануне закрытия «афганского коридора» положение Я. Сурица в Кабуле становилось все более и более незавидным. С одной стороны, он так и не смог освоиться (возможно, сознательно не захотел) с правилами восточной дипломатии, что негативно сказывалось на результатах его деятельности; с другой — полпред, не имея четких директив из Москвы, зачастую действовал на свой страх и риск. Гнетущая атмосфера неопределенности и обоюдного обмана тяготила Я. Сурица, который настойчиво просил отозвать его из Кабула.

Понимая, что Я. Сурица срочно надо каким угодно образом поддержать, советское правительство в июле 1920 г. направило в Афганистан видного турецкого военного и политического деятеля Ахмеда Джемаль-пашу, который в 1920–1921 гг. ради реализации своих авантюристических планов в Центральной Азии пошел на сотрудничество с Советским правительством.

Этот человек был широко известен во всех мусульманских странах как непримиримый враг англичан и опытный полководец. В годы Первой мировой войны А. Джемаль-паша был военно-морским министром Османской империи и командующим 4-й турецкой армией в Сирии. За руководство боевыми действия против британских войск в мусульманских странах он получил прозвище «Лев Ислама». В 1915 г. он являлся одним из организаторов геноцида армян в Османской империи. В 1918 г. после капитуляции Турции бежал в Германию. В 1919 г. командованием английских оккупационных войск в Турции был заочно приговорен к смертной казни.

Опасаясь, что Великобритания потребует от побежденной Германии выдачи ее бывших турецких союзников, начальник немецкого Генерального штаба фон Сект тайно отправил бывшего военного министра Турции Энвер-пашу и Джемаля в Советскую Россию. Этой акцией фон Сект одновременно достигал трех целей: спасал своих прошлых союзников; передавал в руки большевиков панисламитских лидеров со всеми германскими планами похода на Индию, чтобы в очередной раз попытаться уже чужими руками ослабить позиции Англии в Азии; делал первый шаг к установлению секретного советско-германского сотрудничества в Афганистане. В планах фон Секта главная роль отводилась Энверу, но судьба распорядилась так, что именно Джемаль сыграл значительную роль в укреплении советско-афганских отношений и в подготовке антибританского восстания пуштунских племен.

Готовность Джемаля тесно сотрудничать с большевиками, его профессионализм, дипломатичность и ненависть к англичанам сразу же были по достоинству оценены советским руководством, которое в тот момент видело в панисламистском движении сильного, хотя и временного, союзника против Британской империи. 4 июля 1920 г. Л. Карахан отправил Я. Сурицу срочную радиотелеграмму: «На днях отправляем в Афганистан известного турецкого деятеля — бывшего морского министра, затем командовавшего Сирийской армией против англичан, Джемаль-пашу. Его сопровождает 10 отборных турецких офицеров. […] Предполагаем комбинированные действия с турецким правительством Кемаль-паши. Из всего этого афганправительство (так в документе. — Ю.Т.) должно убедиться в нашей реальной помощи мусульманскому миру против англичан, чему нисколько не препятствуют переговоры Красина в Лондоне. Английская печать рассматривает персидские события как преддверие к пожару в Белуджистане, Индии. Соответственная диверсия афганцев могла бы дать толчок серьезному восстанию в Индии. Крайне важно выяснить, как смотрит на все эти события афганправительство»^{141}. В Кабуле подобный сценарий развития событий был принят благосклонно.