Афганская ловушка - [16]

Еще пару слов о С. Королеве. Более эрудированной и неординарной личности встречать не приходилось. Артем Боровик, познакомившись с ним на моих проводах к новому месту службы в конце августа 1989 года, заинтересовался им настолько, что они вдвоем проговорили до 4 утра, пока я не вызвал такси и не проводил изрядно уставшего Артема.

Когда на 1-м Съезде нардепов СССР группа «афганцев» потребовала разобраться, как и откуда «выросли ноги» у Афгана, и была создана комиссия Верховного Совета СССР под руководством А. Дзасохова, то самое деятельное участие в ней приняли Е. Примаков и Г. Арбатов. Ладно, Примаков Е.М. востоковед. (Кстати, Евгений Максимович эти события старается не афишировать.) А при чем тут директор Института США и Канады? Очевидно, как «свой человек в Москве» тоже забеспокоился, если верить О. Платонову.

Как-то зимой 1989 года мы с Николаем Пиковым, моим однокашником и сослуживцем по Афгану, все пытаясь докопаться до истины, по наивности забрели в «Известия» к А.Е. Бовину, будущему послу России в Израиле (!). «Терновый венец России» мы тогда еще не читали.

Н. Пиков — удивительный человек. Ради любой информации по Афганистану он готов был перерыть всю Москву.

В разговоре вдруг всплыла тема о готовящемся Е. Примаковым и Г. Арбатовым докладе для Верховного Совета. Бовин тут же снял трубку и позвонил Примакову: «Женя, ты, говорят, доклад по Афганистану готовишь?.. А я почему ничего не знаю?.. Завтра?.. Ну, давай!»

Доклад готовился скользкий. Н. Пиков по приглашению Дзасохова присутствовал при обсуждении его вариантов и кое-что с собою прихватил. Докладывал Г. Арбатов, начиная с искажения действительности вроде «с вводом советских войск началась война в Афганистане». Николай помчался в международный отдел ЦК КПСС, который, кстати, в работу комиссии посвящен не был. Кое-что подправили, однако народные депутаты ответа на свой вопрос так и не получили. Вместо этого появилась отписка: мол, это была ошибка; личную ответственность несут Брежнев, Андропов, Громыко, Устинов, Суслов; советские солдаты, офицеры и генералы честно и мужественно выполняли свой интернациональный долг, были верны присяге и т. д.

Мы здесь, в России, еще толком не разобрались со всеми этими загадками, едва начинающимися проясняться, а вот «мюнхенский» пуштун Камаль уже давно утверждает о существовании тех самых «изнутри», вдохновивших Брежнева на Афганский поход.

Откровения М. Камаля являются настолько важными и интересными для понимания подоплеки заведомой обреченности всей афганской эпопеи, что проигнорировать их просто невозможно.

«Не будем ни скрывать, ни забывать, — продолжает Камаль, — Амин был жестоким человеком, но он был патриотом Афганистана и пуштунским националистом… Мы же часто говорим себе, что, во-первых, мы пуштуны, во-вторых, мы афганцы, и только в-третьих, мы мусульмане. В нас сильна национальная идея, истребить которую не удалось никому за всю нашу многовековую историю. Ни Александру Великому, ни Чингисхану, ни английским колонизаторам… (Кстати, об этом же еще в 20-х годах прошлого столетия писал начальник Академии ГШ РККА генерал-лейтенант А.Е. Снесарев. — Прим. авт.) Амин тоже был таким. Для него Афганистан и пуштунская идея были связаны неразрывно. Он стоял у истоков Саурской революции, имел огромное влияние в афганской армии… был более искренним другом Советского Союза, чем двуличный Бабрак Кармаль…

Амин не мог спокойно смотреть, как безвольный Тараки шаг за шагом сдает позиции таджикам-парчамистам. К чему это приводило? «Парчам» — это фракция мелких таджикских и хазарейских лавочников в НДПА, а также некоторых представителей таджикской аристократии… «Хальк»… пользовался влиянием у военных и у части крестьян-пуштунов. Свой вес у фракции «хальк» был и в зоне пуштунских племен. Пуштунские земли искусственно рассечены линией Дюранда после раздела Индии англичанами и образования Пакистана. Часть Пуштунистана оказалась на пакистанской территории, но племена никогда не признавали такого передела своей земли. Конечно, они не признавали и власть Кабула, но уживались с нею, если это была та же пуштунская власть и она не мешала жить племенам.

Так было при короле Захир-Шахе и при принце Дауде. Амин тоже старался не нарушать этой традиции. Известно, что Амин «перегнул палку» с мусульманским духовенством, но все-таки пуштунам было легче понять друг друга… А что сделали вы… устранили Амина, так как он не угодил Брежневу… Но почему на его место… поставили не пуштуна, а таджика Бабрака Кармаля?.. (Здесь Камаль несколько заблуждается, но о том ниже. — Прим. авт.) Худшего оскорбления пуштунов нельзя было и придумать…»

Камаль был в достаточной степени информирован и, надо полагать, владел обстановкой. Его тесть являлся одним из высокопоставленных руководителей органов госбезопасности Афганистана еще со времен короля Захир-Шаха, в том числе при Дауде, Тараки и Амине. Разумеется, был халькистом, потому и был уволен с приходом к власти парчамистов. Вне зависимости от объективности или субъективности восприятия оценок Камаля, его устами глаголет истина, которую многие из нас познавали в те годы на практике. Многочисленные авторы (некоторые осознанно) десятилетиями внушали общественности, что, мол, обе фракции НДПА отличались лишь незначительными теоретическими разногласиями, что практически они — «одно и то же», и др.