Афганская ловушка - [15]
«Мозговой центр», навязавший сценарий, основательно изучил историю и традиции той страны. В том числе, видимо, и труды русского ученого-военачальника Снесарева А.Е. В отличие от советских представителей, часть из которых действовала умышленно, а другая, несведущая, проявляя некомпетентность, щелкая каблуками, головотяпствуя.
Яркий пример тому — первые информационные сообщения о смене власти в Кабуле в конце декабря 1979 года, когда нового афганского лидера, находившегося к тому времени уже полтора года то ли в Чехословакии, то ли в Союзе, вначале назвали «Кармаль Бабрак». Лишь спустя несколько дней, спохватившись, исправили на Бабрак Кармаль…
Так оно и пошло дальше, наперекосяк.
Что же касается бравой некомпетентности и смутного представления о происходившем, то даже один из видных военачальников 40-й позже напишет: «Нам было все равно, кого поддерживать, хальк или парчам, лишь бы держалась кабульская власть». Как у батьки Махно — «бить красных, пока не побелеют, бить белых, пока не покраснеют!».
Другим ключевым моментом замысла Бжезинского являлось, очевидно, «ограничение контингента», о чем речь пойдет ниже. Изначально концепция заключалась в старательно навязываемой внешне благой и безобидной идее, что советские войска в незначительном количестве войдут и станут гарнизонами, лишь одним своим присутствием вроде бы способствуя стабилизации обстановки. Например, подобно Чехословакии.
По этому поводу Виктор Верстаков, высмеивая тогда сообщения советской печати, написал шуточную песню, где были слова:
На деле стараниями нового лидера наши войска были вынуждены сразу же втягиваться в боевые действия, «обеспечив» то самое кровопролитие среди афганского населения, на что и делалась ставка в разжигании гражданской войны сопротивления.
Еще что касается «извне». За рубежом в СМИ была развернута массированная кампания, имевшая целью продемонстрировать наращивание военной мощи США, в том числе на Среднем Востоке. Постоянно муссировалась тема об их намерениях по созданию СЕНТКома, в орбиту которого предполагалось и включение Афганистана. Эта «деза» усиленно тиражировалась и доморощенными бжезинскими в прессе, радио и ТВ. Журналисты-бовины стращали общественность угрозой и от «непотопляемого авианосца США» — острова Диего-Гарсия в Индийском океане, и «першингов» в Европе и др. Массированная дезинформация шла по каналам разведорганов.
Свою лепту внес и Институт востоковедения АН СССР. Будучи летом 1989 года в гостях на даче у бывшего сотрудника этого института — Королева С.И., я, основываясь на собственных впечатлениях и опыте, рассказывал ему о нелогичности наших действий в Афганистане. Тогда Станислав Иванович мне прямо сказал: «Афганистан — это акция Израиля. У них были свои люди в Москве, в том числе и в нашем институте».
Позже, вспоминая его слова, мне пришлось встретить в переводе с иранского журнала «Дунье» ссылки на шифровку американского резидента в Тегеране. Он сообщал в Госдеп: «Израиль что-то замышляет в отношении СССР и Афганистана». Она оказалась среди прочих, захваченных в ноябре 1979 года и рассекреченных документов американского посольства в Иране.
С. Королев рассказывал, как у них в институте под руководством Примакова Е.М. проходили так называемые «ситанализы» (ситуационные анализы) по Афганистану. Для участия в них привлекались представители 1-го управления (ПГУ) КГБ, ГРУ, международного отдела ЦК КПСС. От спецуправления ГлавПУ СА и ВМФ обычно участвовал направленец по ДРА полковник Олег Чернета. С его слов, коллегиально там звучали здравые мысли. Однако резюме затем, видимо, кем-то правилось и «уточнялось», а в результате оказывалось таковым, что «если не мы в Афганистане, то американцы, если не наши ракеты на Памире, то американские». По сведениям Валерия Коновалова, непосредственно это осуществлял сотрудник международного отдела ЦК КПСС Генрих Поляков, который, однажды разоткровенничавшись, поведал ему о том. С его слов, Евгений Максимович лишь подписывал готовый доклад. С этими оценками и выводами на полторы странички Примаков якобы лично знакомил Генсека. Доступ к телу, очевидно, обеспечивал ему лично Андропов, который к тому времени уже давно его «опекал». Другими словами, Брежнев исподволь «воспитывался» в духе необходимости афганского похода. Об этом же сообщает и генерал А. Ляховский в своей книге «Трагедия и доблесть Афгана».
В книге О. Платонова «Терновый венец России» утверждается, что Е. Примаков является масоном и агентом влияния. Как и Юрий Андропов, он же — Урия Либерман по кличке «Ювелир». (Р. Перин, «Гильотина для бесов», ч. 2, гл. 1. Птенцы гнезда Андропова.)
В «Молодой гвардии» в № 12 за 1989 год С. Королев напишет об этих «ситанализах» более подробно. Он рассказывал, как через день после публикации ему дважды звонил вышеупомянутый «редактор» этих документов Генрих Поляков с вопросом: «На что вы намекаете?»
Участие в них принимал и коллега Примакова — Ю. Ганковский, считавшийся авторитетом по ДРА. Когда с 1989 года пошли «разборки», этот хитрокрученый «авторитет», забыв про «ситанализы», срочно начнет умничать в прессе «об уроках, которые надо усвоить».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.